Тори Файер - Твое имя – страсть
А чего я ждала? Стив — босс Дик — сказал, что пришлет Роджера. Вот и прислал.
— Привет, — сказала Моника старшему ковбою. — Вы уже ели?
— К сожалению, — ответил Роджер. — Босс Дик велел, чтобы я тут зря не болтался, чтобы мы скорее спускались вниз. Когда я уезжал, как раз позвонил его папаша. Боссу придется тащиться за ним в город на машине. Я вам честно скажу, мисс Моника, что, когда босс Дик вернется, он будет в таком настроении, что ему лучше на глаза не попадаться.
— Понятно. Что ж, в любом случае, налейте себе чашечку кофе, пока я соберусь. Если вы не скажете боссу Дику, что мы урвали несколько минут его драгоценного времени, то и я промолчу.
Спрыгнув с коня, Роджер подошел к Монике и вгляделся ей в лицо.
— Вы как, в порядке?
— Спасибо, прекрасно. Ногу не подвихнула, не поранилась, — мне не нужно ни пленки, ни еды, — заставила она себя улыбнуться.
Ковбой ответил улыбкой, хотя, спрашивая, имел в виду вовсе не этот перечень вопросов, утвержденный боссом Диком для всех, кто ехал на Луг повидаться с Моникой. Роджер пристально наблюдал за ней, когда она разводила небольшой костер, чтобы подогреть кофе, и почувствовал — что-то в девушке изменилось. Однако не мог понять что.
— Вижу, у вас тут был крепкий морозец ночью, — сказал он, переводя взгляд с ослепительных желтых осин на обманчиво зеленый Луг.
— Да, — подтвердила она.
— Но тепло еще постоит.
— Откуда вы знаете?
— Ветер нынче утром переменился. Теперь дует с юга. Похоже, у нас тут будет бабье лето.
— И какое же оно? — спросила Моника.
— Ну, такое славное времечко между первыми заморозками и началом настоящих холодов. Вся благодать лета и никаких тебе насекомых.
Моника взглянула на осины.
— Повторное лето, — пробормотала она, — и тем оно слаще. Осины знают. Они приберегли для этого самые ослепительные улыбки.
Девушка побежала к хижине и вскоре вернулась с заплечным мешком в руках. Уложенные на голове косы были повязаны ярким шарфом. Пока она была в хижине, Роджер оседлал Проныру. Протягивая Монике поводья, он вдруг понял, чего в ней не хватает. Не чувствовалось того смеха, который еще накануне был ее неотъемлемой частью, как и несравненные фиолетовые глаза.
— Он не хотел ничего плохого, — тихо сказал Роджер.
Моника в замешательстве обернулась, потому что в этот момент думала, что осиновые листья на фоне насыщенной синевы осеннего неба выглядят как огоньки свечей.
— Босс Дик, — пояснил Роджер. — Характерец у него, конечно, тот еще, он переупрямит хоть кого, ни перед человеком, ни перед зверем не попятится, но он не тупой, не злобный и не вредный. Он не хотел вас обидеть этой шуткой.
Моника очень старательно, но натянуто улыбнулась.
— Конечно, не хотел. А если я смеялась невпопад, то только потому, что еще не уловила всей тонкости юмора этого человека.
— Вы к нему неравнодушны, да? — тихо спросил Роджер.
Ее лицо осталось бесстрастным.
— К боссу Дику?
Роджер кивнул.
— Нет, — сказала она, направляя мерина к тропе для повозок. — Я была неравнодушна к ковбою по имени Стив.
Какой-то миг Роджер стоял с раскрытым ртом и глядел вслед удаляющейся Монике. Потом вскочил на свою лошадь и поскакал вдогонку. Весь их путь вниз, до самого ранчо, он старался вести разговор то о режущихся зубках ребенка Джека, то о яме, выкопанной Коротышкой под вертел, то о корове с бельмом на глазу, у которой швов на старой шкуре стало побольше, чем на иных сапогах. И хотя Моника по-прежнему улыбалась слишком мало, к концу пути, по мнению Роджера, стала больше похожа на себя прежнюю. Порой выражение ее глаз не соответствовало улыбке, но Роджер не видел причин паниковать по этому поводу.
Двор ранчо оказался забит запыленными машинами. Среди них Роджер сразу узнал несколько потрепанных пикапов ближайших соседей. В загоне стояли чужие лошади. С одной стороны конюшни был натянут яркий, как конфетный фантик, навес, который должен был защитить длинный стол от возможного дождя. А на нем уже громоздились здоровенные накрытые блюда. И повсюду нарядные люди окликали, приветствовали друг друга, целовались, смеялись, обменивались новостями.
Монику охватило привычное чувство тоски и неловкости оттого, что она чужая в этой дружной компании. Желанная гостья — да. Но не из их племени.
— Ага, вон, гляжу, ребята Лейтоны приехали по верхней дороге, как раньше, когда не было окружного шоссе, — заметил Роджер.
Моника проследила за его взглядом в загон, где три лошади пощипывали сено из маленькой кучки, просыпавшейся сквозь ограду.
— По верхней дороге?
— По той тропе, о которой вы спрашивали перед тем, как мы первый раз переехали ручей. Там еще короткая тропа босса Дика выходит на повозочную дорогу, — пояснил Роджер, оглядывая автомобили и чертыхаясь под нос. — Не вижу пикапа босса Дика. Значит, его папаша не попал на первый самолет. Тысяча чертей и все ведьмы в придачу! Когда босс вернется, он будет рвать и метать, это уж как пить дать. Поехали, размещу вас, чтобы он меня хоть за это не грыз.
— Разместите?
— Босс Дик велел, чтоб вы закинули свои пожитки в его комнату, — небрежно произнес Роджер, стараясь не замечать зардевшегося лица Моники. — Она большая, прямо за гостиной. А его сестра с подругой и отец с приятельницами займут все остальные, — торопливо договорил он. — Так что особого выбора нет.
— Ничего страшного, — негромко ответила Моника. — На ночь я не остаюсь, так что комната мне нужна только, чтоб помыться и переодеться.
— Но босс Дик сказал…
— Мне Проныру в загон поставить или пусть попасется? — перебила она ледяным тоном.
Неужели Стив — нет, не Стив, а босс Дик — считает, что она преспокойненько разделит с ним спальню? Эта мысль привела Монику в ярость. И впервые с тех пор, как узнала, кто такой Стив, почувствовала себя не просто расстроенной и глупой, но еще и оскорбленной. Ее совсем не пугало окончание лета — смена времен года так же неизбежна, как постепенное превращение дня в ночь, ночи в день. Но стать очередной женщиной босса Дика — этого принять невозможно.
— Я отведу Проныру в конюшню, — сказал Роджер, внимательно наблюдая, как первоначальная растерянность на лице девушки перешла в гнев. — Малость овса ему не повредит после травки.
— Спасибо, — спокойно ответила Моника, спешиваясь. — Упряжь вы оставите на дверце стойла?
— Босс велел ее убрать. Сказал, что вам больше не понадобится ни она, ни лошадь. — Роджер прочистил горло и добавил: — Ясно как день, босс Дик ждет, что вы останетесь.
— В его спальне? — уточнила Моника с трудом сдерживаясь от злости. — Ну, это маловероятно! Я только вчера встретила этого человека. Он, должно быть, спутал меня с кем-то другим.
