Карен Смит - Сад фантазий
Бет перевернула страницу и увидела вырезки из газет. На глаза навернулись слезы. Ее снова предали! Это было ужасное чувство — всепоглощающее, опустошительное. Зачем он так с ней поступил? Дата, проставленная на папке, говорила о том, что Нэш уже несколько недель все знал. Почему же ничего не сказал?!
О, у него была очень веская причина. Она-то, дуреха, решила, что серьезный разговор будет связан с их будущим. Черта с два! Речь, конечно, пойдет о шантаже.
Это был крах всех надежд. Потрясенная до глубины души предательством близкого человека, несчастная женщина уже не могла сдерживать слезы. Нэш использовал ее — украл идею, притворился, что Бет ему небезразлична, вскружил голову, чтобы она никуда от него не делась, чтобы было легче за ней приглядывать. Неудивительно, что он взвился, узнав, что Бет ездила к Осгуду. Он не хотел, чтобы они сближались, чтобы у Бет было преимущество — пусть даже это всего лишь возможность лучше узнать запросы и вкусы клиента. А его ревность — притворство, игра, на которую Бет просто купилась! Она купилась и на его мастерство как любовника, на его поддельную честность и фальшивую искренность.
Бет тупо уставилась на фотографию, где они были сняты с Джоном. Что же в ней такого в конце концов, отчего все мужчины воспринимают ее как легкую добычу? Почему принимают ее за легковерную дурочку, которую ничего не стоит обмануть? Неужели она и вправду так наивна? Относиться к кому-то с симпатией, идти к человеку с открытой душой, любить, отдавать ему всю себя и верить, что ты тоже ему нужна, — разве это такие уж большие требования?
Скрипнула дверь. Бет подняла глаза. Ярость, всесокрушающая как ураган, обернулась ледяным молчанием.
Взгляд Нэша упал на папку в руках у Бет. Он шагнул к ней.
— Сейчас я все объясню.
Стало противно и больно. Навалилась невыносимая тяжесть. Уже ничего не хотелось, но она взяла себя в руки и с трудом проговорила:
— Конечно, все объяснишь. В этом ты мастер. Тебе надо было не архитектором сделаться, а актером. То представление, которое ты мне устроил, вполне тянет на «Оскара».
Нэш слегка опешил от такой отповеди.
— Бет, погоди!
Она передернула плечами.
— Нет, это ты погоди. — Швырнув папку на стол, указала на чертежную доску. — Как я понимаю, это просто совпадение, что порывшись в моих чертежах, ты выдал практически ту же идею?
Он поморщился.
— Не делай поспешных выводов, Бет.
— Разве я делаю выводы? Том Розенталь предупреждал, чтобы я остерегалась.
— То есть? — прищурился Нэш.
— Он рассказал мне, что ты собираешь досье на своих конкурентов, и если удастся найти что-то дискредитирующее, то не приминешь этим воспользоваться, что ты пытаешься подружиться и втереться в доверие, чтобы побольше вызнать. А если не выходит, то нанимаешь частного детектива профессионально порыться в грязном белье.
Нэш тихо выругался себе под нос.
— У Розенталя очень богатое воображение. Чтобы позволить себе подобное, надо иметь деньги Осгуда.
Взгляд Бет снова упал на папку с ее именем, и тут ярость прорвалась наружу:
— Тогда что это такое?! Вот оно, доказательство, что Розенталь прав!
— Никакое это не доказательство. Не знаю, какие у Розенталя проблемы, но как человек он ничтожество, и это всем известно. Поэтому и не может добиться хороших заказов.
— Человек и специалист — вещи не связанные.
— Еще как связанные.
— Тогда почему Осгуд его пригласил?
— Потому что его проекты всегда технически безупречны, хотя вдохновения в них ни на грош, — фыркнул Нэш. — Не понимаю, как ты могла поверить незнакомому человеку…
— Тогда и мы с тобой не были близко знакомы, — резко оборвала его Бет. — Но если это вранье, то откуда фотографии, вырезки!..
Нэш бросил взгляд на злополучную папку.
— У меня есть один приятель…
— По профессии частный детектив? И он делает тебе большую скидку?
— Почему ты видишь только плохое? — Нэш плотно сжал губы, на скулах заходили желваки.
Его кажущееся спокойствие взбесило Бет. Как можно быть таким равнодушным, когда рушится мир?!
— Потому что меня уже однажды использовали. И я знаю, как это выглядит. Я думала, что ты что-то испытываешь ко мне, что между нами есть какая-то близость. Что ты меня уважаешь. А ты все это время собирал информацию, чтобы потом шантажировать меня!
— Шантажировать? Ты сошла с ума! — Нэш шагнул к ней.
— Наоборот. Только теперь я начала мыслить здраво. До сих пор я, идиотка, верила в сказку о принце на белом коне, — издевательские слова прозвучали с неподдельной горечью. — Все так быстро произошло. Ты был слишком напорист, и мне еще тогда надо было бы насторожиться. Но ты действительно произвел на меня впечатление. Когда не сработал имидж именитого, знающего архитектора, ты перешел к роли человека, мечтающего создать семью. И надо признать, тебе удалось меня обмануть. Какая же я была дура! Да, я предчувствовала, что сегодня произойдет что-то особенное, очень важное. Но и представить себе не могла, что ты соберешься меня шантажировать.
Глаза Нэша вспыхнули яростью, которую он и не пытался скрыть.
— Ты не в первый раз говоришь о шантаже. Раз ты уже все знаешь, скажи, пожалуйста, что я, по-твоему, собирался делать?
— Использовать свою информацию. Пригрозить мне. Если я не откажусь от предложения Осгуда, сделать так, чтобы все узнали о том скандале. Только ничего у тебя не выйдет! От проекта я не откажусь. Если же Осгуд сам решит обойтись без моей работы… ну что ж, займусь чем-нибудь другим. И мне наплевать, всплывет та история или нет. На этот раз я не буду прятаться и молчать. Слухи — всего лишь слухи. Они постепенно улягутся, как и три года назад. А теперь, за давностью лет, обо мне забудут на следующий день. Ты меня недооценил, Нэш. Меня не так-то легко испугать.
Нэш резко провел рукой по волосам.
— Ладно, все понятно. Нет, кое-что все-таки непонятно. После всего, что между нами было, как тебе только в голову могло прийти, что я хочу причинить тебе боль?
— А что у нас было? — Бет постаралась вложить в реплику как можно больше сарказма. На самом же деле она была готова разреветься. Но только не у него на глазах. — Секс? Бурная страсть?
— Нет, что-то большее. — Слова прозвучали, словно пистолетные выстрелы.
Бет хотелось куда-то спрятаться, хотя бы отвести глаза, чтобы взгляд не выдал правду. Призвав на помощь всю выдержку, она все же сумела солгать:
— Ошибаешься. Ты меня возбуждал, и не более того.
Вдруг стало трудно дышать. С такой небрежностью говорить о вещах, столь важных, — это было выше ее сил.
