Пола Льюис - Рыжее солнышко
— Я все еще не понимаю, зачем вы мне все это говорите, — холодно сказала Джесси.
— Я видела, как загораются ваши глаза, Джесси, когда вы смотрите на него.
— Вы видели? — уныло спросила девушка.
Элен кивнула.
— Да.
— Разве вы не поняли, что не имеет значения, как я смотрю на него? — Джесси пыталась говорить ровным голосом, но ничего не получалось. — Ведь должны быть и какие-то ответные чувства.
— Джесси, я не имею в виду ничего плохого, но вы из тех, кому нравятся землетрясения, вихри, разгул стихии. Не обижайтесь, но мне кажется, что вы можете вывести человека из равновесия и уйти, захватив с собой его сердце и душу, прежде чем он успеет сообразить, что с ним произошло.
— Я? — возмутилась Джесси.
— Я не уверена, что хотела сказать комплимент, — тихо отозвалась Элен.
— Что вы говорите?
— Чарльз любит вас, разве не так?
— Он думает, что да.
— Так вот, я говорю, что если у вас есть выбор, выбирайте Чарльза. Конечно, это ваше личное дело, и мне не хотелось бы вмешиваться, но как посторонний наблюдатель и как женщина с большим жизненным опытом я хочу вам посоветовать — выбирайте Чарльза. Этот выбор сделает вас счастливой на долгие годы.
Элен поднялась и протянула Джесси руку.
— Я всем сердцем верю в это.
— Стив, как ты думаешь, я уже достаточно хорошо научилась ездить верхом, чтобы взять лошадь и покататься немножко самостоятельно.
Даже несмотря на ту неудавшуюся прогулку с Сидни, Джесси приходила к загонам каждую свободную минуту, заставляя Стива помогать ей учиться ездить верхом.
— Конечно можете, Джесси. Возьмите Клару, она уже оседлана.
Джесси взобралась на низкорослую спокойную кобылу и направилась к пастбищам. Она сидела в седле уже с гораздо большей уверенностью, чем всего лишь несколько дней назад. И управлять лошадью ей было уже намного легче, хотя Клара на самом деле большого управления не требовала.
Джесси въехала на самый высокий холм и остановилась. Ее дыхание стало ровнее. Перед ней на восток простиралась бесконечная земля, а на западе под голубым небом Альберты возвышались Скалистые горы, поражая своей суровой красотой.
Ветер обдувал ее лицо и слегка трепал волосы.
Резкий запах лошади смешивался с запахом травы, высушенной под жарким летним солнцем.
Джесси вспомнила свое первое появление здесь и мысли, что местный ландшафт так невыносимо уныл и мрачен. Это, казалось, было так давно!..
Джесси соскочила с лошади. Закрыв глаза, она подставила лицо солнцу.
Ее испугал какой-то странный звук. Она открыла глаза. Горячий воздух волнами поднимался от земли. Джесси почудилось, будто издали прямо на нее движется караван повозок. Возможно, этот образ навеяла ей лишь лавина белоснежных облаков.
Джесси прищурилась. Повозки по-прежнему неуклонно двигались, скрипя и раскачиваясь, по бесконечной земле.
Внезапно в ее душе появилось сильное чувство единства, общности, ощущение глубокого родства с женщинами, которые ехали по этой земле в тех повозках много лет назад. Вероятно, эти места тоже казались им пугающими и пустынными. Но они ехали навстречу неизвестному будущему, не зная, что принесет им новый день.
И все-таки они не повернули назад. Почему?
Ответ она уловила в песне ветра. Их вела любовь. И мужество, рожденное любовью. Вера, которая всегда следует за любовью. Именно любовь была самой главной силой во Вселенной — сильнее, чем эти огромные пустынные пространства, сильнее суровых зим, таких холодных, что замерзает даже скот, сильнее, чем все препятствия, которые когда-либо создавали природа и человек.
Караван повозок исчез, испарился. Остались только мерцающие волны жара. Это был мираж. Песня ветра стихла, наступила потрясающая тишина. Но в этой бесконечной тишине Джесси нашла для себя ответ. Внезапно сердцем она нашла решение и поняла, что оно было единственно правильным.
Джесси поскакала обратно на ранчо. Сняв седло с Клары, она осмотрела ноги лошади и почистила ее. Кое-какая практика позволила ей сделать это довольно хорошо. Она чувствовала себя сильной и ловкой.
Джесси не могла больше ждать и отправилась на поиски Чарльза.
Он возлежал около бассейна, завернувшись в халат. В таком виде она и застала его.
— Адский ветер, — сказал он, увидев ее. — Изъявив желание поплавать, человек может просто околеть. И это в июле!
Джесси подошла и уселась в удобный шезлонг.
— Чарльз, я много думала…
— Я тоже думал.
— Ты мне глубоко небезразличен. Ты был для меня прекрасным другом. Ты потрясающий жизнелюб, и у тебя необыкновенное чувство юмора.
— Это надо понимать как отказ в стихах? — спросил Чарльз без нотки юмора в голосе.
— Я не могу выйти за тебя замуж, Чарльз.
— Естественно, ты понимаешь, что это не тот ответ, который я надеялся услышать.
— Мне очень жаль.
— Мне тоже. Кажется, я поступил как идиот.
Он легонько подтолкнул ее, и она поднялась. Он тоже встал, потуже завязывая халат.
— Ты здесь ни при чем, Чарльз.
— Нет? А ты не хочешь взглянуть на счет за этот маленький неудачный роман?
— О чем ты говоришь?
— Идея гостевого ранчо лопнула, Джесси, как мыльный пузырь. Только чуть больше половины гостей платили за отдых здесь. Я субсидировал это мероприятие, потому что… ну, в общем, потому.
— Чарльз, неужели ты не мог догадаться, что такое же удовольствие я бы получила от пиццы и кино?
— Наверное, у меня склонность к широким жестам.
— Не нужно притворяться, что тебе не больно.
— В самом деле? — спросил он, скривив губы. — Спасибо за великодушие. В таком случае, ты прогорела. Так как на следующей неделе не будет больше гостевого ранчо «Браун Биар».
Она уставилась на него.
— Чарльз, ты не можешь так поступить. Люди заказали себе отпуск вплоть до конца лета.
— Знаешь что! Я могу делать все, что захочу. Ты и Эджертон должны усвоить это. — Он уже не скрывал своих чувств. Его безобразный гнев так и рвался наружу. — Если я только узнаю, что он имеет отношение к тому, что ты мне отказала, я уничтожу его быстрее, чем он сможет проскакать на лошади вокруг бочки.
— Чарльз, почему ты так говоришь?
— Я видел, как ты смотришь на него.
Джесси, поразило, что уже второй человек за последние двадцать четыре часа заметил, как она смотрит на Сидни.
Неожиданно гнев прошел, и Чарльз стал каким-то печальным и расстроенным.
— Джесси, — тихо произнес он, — я думаю, ты делаешь ошибку, отказываясь выйти за меня замуж. Но мне кажется, что еще большей ошибкой будет думать, что ты когда-нибудь сможешь приспособиться к здешней жизни.
