Марис Соул - Никаких обещаний
В зеркалах ванной комнаты она долго рассматривала свое отражение. Глядевшее на нее с поверхности зеркала лицо казалось знакомым и одновременно совершенно чужим. Волосы спутались за долгие часы любви, губы распухли от бесконечных поцелуев, а круги под глазами говорили о явном недосыпании.
— Что ты сделала? — насмешливо спросила Эшли свое отражение.
— Провела ночь с мужчиной, — ответила себе.
Не впервые в жизни, это очевидно, но не менее очевидно и то, что подобное наслаждение она испытала в первый раз, и поэтому…
Несмотря ни на что, Эшли чувствовала себя бесконечно счастливой. «Ты сделала нечто такое, — сказала она себе, — что позволило тебе узнать истинное наслаждение секса, и это не столь уж страшный опыт для женщины двадцати семи лет».
Все не так уж плохо, размышляла Эшли, принимая горячий душ. И к чему только все эти беспокойства по поводу того, что взаимоотношения с Эриком могут как-то изменить жизнь?
Они ничего не смогут изменить, ведь если позволить им как-то повлиять на ее карьеру, это будет означать, что она подвела отца и нарушила обещание, данное брату.
К тому времени, как Эшли закончила принимать душ и привела волосы в некое подобие порядка, она была уже совершенно уверена, что перед ней открываются сияющие перспективы. Эшли переспала с мужчиной, которому удалось завести ее так, как никому до сих пор не удавалось, и она получила грандиозное удовольствие от этой ночи. Но заниматься любовью и любить — совсем не одно и то же, и произошедшее прошлой ночью никак не может помешать ее жизненным планам.
Никоим образом!
И все же она была не готова к разговору с Эриком, и вместо того, чтобы возвратиться в спальню за одеждой, Эшли завернулась в одно из банных полотенец по самую грудь.
Проходя через спальню в кухню, она тем не менее подобрала с пола блузку и жакет и положила их на табурет у стойки. Затем Эшли принялась искать что-нибудь поесть.
Кастрюля с моллюсками и крабами, оставшаяся от их позднего ужина, все еще стояла на столике, там, где они ее оставили. Выглядела кастрюля крайне неаппетитно, и Эшли пришлось унести ее на кухню и поставить рядом с раковиной. То же самое она сделала с глиняным кувшинчиком для саке, чашками, тарелками с едой, к которой они едва притронулись, ножами, вилками, ложками и палочками.
Эшли осматривала содержимое холодильника, как вдруг почувствовала, что кто-то дергает ее сзади за полотенце. Взвизгнув, она попыталась удержать на себе полотенце.
Крепко сжимая его концы, Эшли обернулась и увидела Эрика.
— Ты можешь до смерти напугать человека, налетая таким образом.
— Извини, — он широко улыбнулся и помог поправить полотенце. — Я не хотел тебя испугать.
— Разве? — она провела кончиками пальцев по его шелковому халату. — В таком случае не ходи так бесшумно.
Громко усмехнувшись, он наклонился к ней в легком мимолетном поцелуе.
— Ну вот, я провел годы, обучаясь бесшумно двигаться, а ты хочешь, чтобы я снова научился шуметь. Доброе утро. Что ты искала?
Вспомнив, она обернулась к холодильнику.
— Что-либо съестное. Ты что обычно кушаешь на завтрак?
Эрик тоже взглянул в холодильник:
— Фрукты и яйца.
— И никаких холодных бутербродов? Никаких сладких булочек?
— В бутербродах обычно слишком высокое содержание жиров, — сказал он, вынимая из холодильника коробку с яйцами, — а в сладких булочках…
— Я знаю, высокое содержание сахара, — Эшли наблюдала, как он ставит яйца на стойку. — Но ведь в яйцах высокое содержание холестерина.
Она, и в самом деле, не любила яйца.
— Время от времени яйцо не повредит, особенно, если регулярно заниматься физическими упражнениями.
Эшли не намерена была говорить ему, что никогда не занимается физическими упражнениями, если исключить бег вверх и вниз по лестнице, до квартиры и из квартиры на улицу, ну, а также то, чем они занимались прошедшей ночью.
— Я думаю вначале одеться, а потом поразмыслить над завтраком.
Он уже разбивал яйца в чашку.
— Я приготовлю завтрак быстрее, чем ты успеешь одеться.
— В такой спешке нет необходимости, — сказала она, но Эрик продолжал разбивать яйца, и Эшли решила не спорить.
И он оказался прав. Даже несмотря на то, что, вернувшись на кухню, одета она была далеко не полностью — только трусики, юбка и блузка — на стойке уже стояли две тарелки с горкой яиц на листе шпината в окружении украшавших блюдо яблочных долек.
— Ну, как это выглядит? — спросил Эрик, и Эшли поняла, что не сможет уйти без того, чтобы хотя б для вида не попробовать яйца.
— Выглядит довольно сытным кушаньем, — сказала она, вспрыгивая на табурет.
Первый кусочек Эшли проглотила с явной осторожностью, второй — с несколько большим энтузиазмом. К своему удивлению, она обнаружила, что яйца, приготовленные Эриком, действительно, вкусны.
— Неплохо! Совсем неплохо! И оригинально!
— Моя мать часто готовила яйца таким образом.
— Ты отличный повар, — Эшли рассмеялась и возвратила свое внимание к тарелке. — Мне так и не удалось научиться этой домашней науке. Обычно я только порчу продукты, когда пытаюсь что-нибудь приготовить. Я обнаружила, что самым приемлемым для меня бывает обед в ресторане, или же еда, доставляемая на дом, ну, или что-либо такое, что можно быстренько приготовить в микроволновой печи или тостере.
— Твоя мама никогда не учила тебя готовить? — Эрика это удивило, его мать настаивала, чтобы он научился готовить. — Она сама не любила готовить?
— Моя мама… — начала было Эшли, но нахмурилась. — Очередной допрос?
— Нет, я просто пытаюсь узнать тебя ближе.
— Мне кажется, тебе это прекрасно удалось прошлой ночью, — широко улыбнувшись, она положила руку на его ногу и пробежала пальцами по халату к бедрам.
Он понял, что Эшли хочет сменить тему, отвлечь его, но по тому, как Эрик отреагировал на ее прикосновение, она поняла: ей вряд ли это удастся. Остановив, он схватил ее руку.
— Если ты не хочешь говорить о матери, расскажи об отце.
Эшли бросила на него подозрительный взгляд:
— Что бы ты хотел знать о моем отце?
— У тебя с ним хорошие отношения?
— Да.
— А что он за человек? — у Эрика было такое чувство, что ему это необходимо знать.
— Работяга. Человек с несбывшимися мечтами.
— С какими мечтами?
— Мечтами об удаче, о том, чтобы выбраться с ненавистной фабрики. Только ему никогда ничего не удавалось в жизни, — ее вздох был едва слышен. — Даже надежды на Джека не сбылись.
— Джек — твой брат?
— Да.
— Ты говорила… он умер?
