Кристина Лестер - Синий бриз
– Позвоню. Всего хорошего, Шарль. – Она пошла к двери.
– Жозе!
– Я очень устала!
– Жозе, мы кое-что забыли! – Он нагнал ее, схватил на руки и, приподняв от пола, поцеловал, обжигая горячим дыханием. – Мы скоро увидимся, не обижайся. Я буду здесь через две недели. Если ты не прилетишь ко мне раньше!
– Шарль, я тебя не понимаю. Я не понимаю, что ты от меня хочешь!!!
– Всего лишь тебя… Ты забыла дать мне свою ответную визитку. – Он почти смеялся.
– Возьми у Агнесс! – крикнула она уже через двери подъезда.
Шарль действительно поехал к Агнесс, чтобы забрать свои вещи, которые с Рождества так и лежали у нее, и чтобы, забрав их, больше уже не встречаться в Нью-Йорке никогда. Конечно, они понимали, что судьба их еще сведет, если Шарль и Жозе будут вместе. Но сейчас им обоим не хотелось об этом думать. Шарль чувствовал себя слишком виноватым, а Агнесс – слишком рассерженной.
– Еще раз прости, Агнесс, – сказал он ей перед дверью. – Но из нашего союза ничего не вышло бы все равно. Ты и сама это видела еще в Нью-Йорке.
Ей захотелось огреть его чем-нибудь тяжелым. И любимую подругу – тоже!
– Знаешь что, Шарль? Возьми-ка на дорогу вот это! – Она протянула ему комиксы Жозе.
– Что это? Нет, это не мой жанр… Постой, постой. «Дорогой Агнесс…» Это что? Её комиксы?
– Угу. Угу. – Агнесс со злорадством кивала. – Её. Она просила это тебе не показывать.
– Не показывать?
– Да. Но тебе будет очень интересно, дорогой Шарль. Всего хорошего!
…Когда он открыл в самолете первую страницу, лицо его изменилось: это же… Да это же про них! Шарль стал медленно листать журнал, прочитывая знакомые фразы, которые он говорил, узнавая других героев: Себастьяна, Жака, Люсиль… Он становился бледней с каждым разворотом, по мере того, как текло время полета, а действие приближалось к кульминации. Потом он резко захлопнул картинки. Он боялся читать дальше. Он смотрел перед собой остановившимся взором и начинал понимать, какой он был глупец!
– Так вот о чем ты думала все это время, – пробормотал он, вытирая неожиданно выступивший пот. – Ты любила меня и боялась, что я об этом узнаю.
Он вдруг вспомнил ее слова: «А весь ноябрь я рисовала. Представляешь, я не могла остановиться: я рисовала везде: дома, у Пьера в павильоне, на работе, в транспорте… Это мой именной выпуск. Нет, показать его я не могу. Потом… Как-нибудь потом…».
Она любила его и ждала, что он признается ей в том же самом. Вместо этого он свалял дурака, наделал глупостей перед расставанием. Надо обязательно позвонить ей сразу же, как только сядет самолет, и сказать ей… Шарль в ужасе вспомнил о том, что так и не взял у нее телефона. Неужели действительно придется спрашивать у Агнесс? Как некрасиво! Ну хорошо, он и на это готов пойти, лишь бы не потерять ее, лишь бы попросить прощения. Да, он так и скажет:
– Жозе, прости меня, я должен был сразу сказать, что люблю тебя. С самого первого дня! С самого первого листочка твоих комиксов.
Шарль посмотрел последнюю страницу обложки, на ней были написаны выходные данные. Е-мейл Жозе Делор… Замечательно! Это – то, что надо.
Он уже знал, о чем напишет ей. А когда они встретятся, он расскажет про Самую Красивую Девочку, которую он никогда не видел и всю жизнь боялся полюбить. Теперь он точно знал, кто эта девочка.
9
– Итак, мадемуазель, – торжественно произнес Льюис. – Ты теперь – наша гордость.
– Я и так была ваша гордость.
– Я с радостью сообщаю вам, – он обвел глазами широкий круг подчиненных, что послезавтра у меня самолет в Сиэтл, где я получил новую работу.
– Что же вы все туда разбегаетесь-то!
– В Сиэтл?
– В Штаты!
– Там хорошо платят. Так вот. Я хочу представить вам человека, который рад будет… Я повторяю, Жозе, РАД будет занять мою должность.
– Да ладно уж, рад, рад…
Итак, с третьего января Жозе заняла место Льюиса, который умчался к американской мечте: много работать и много зарабатывать. Туда же умчалась и Агнесс, которая в последние дни казалась почему-то виноватой. Почему? Жозе так и не поняла. Но Агнесс сказала, что они скоро увидятся: ей оставалось прожить в Штатах всего три месяца, причем, с перерывами. Она невзлюбила Нью-Йорк еще больше, теперь на все накладывались печальные события личной жизни. Жизни с Шарлем.
Жозе ходила на работу, машинально исполняла обязанности Льюиса, она все делала, как он. Даже улыбаться стала, как он. И подумывала: а не закурить ли трубку, как он, поскольку приходится сидеть в его кресле, за его столом, в его прокуренном кабинете? Агнесс бы здесь понравилось. Агнесс… Что-то нечисто. Что-то она затеяла или уже натворила. Жозе слишком хорошо знала свою подругу, поэтому нисколько не обольщалась на ее счет…
Подумав немного и так и не придя ни к какому выводу, она решила, что если ответ существует, значит, он сам всплывет в ближайшее время. События последних дней настолько приучили ее к лихим поворотам, что она уже ничему не удивлялась, хотя и чувствовала, что ей не хватает какой-то взрослой поддержки. Может, поэтому так часто вспоминается Себастьян? Наверное, она слишком многого недополучила в детстве от родителей. Последнее время Жозе часто вспоминала о них. И даже скучала… Нет, настанет время, она туда поедет. Настанет время, она простит…
Обиженный Пьер не появлялся и не звонил. Агнесс тоже ушла в работу, к тому же по телефону они старались не общаться: слишком дорого. Для лечения душевной драмы оставалась только Саманта, по счастливой случайности подвернувшаяся под руку, и незаменимая мадам Лоик. Та пришла в неистовый восторг от именного выпуска, и, прочитав все от корки до корки, сказала:
– Ты должна его найти. Я знала, что это не Пьер. Ты жила с одним, а думала – о другом!
– Я уже нашла, – устало отвечала она. – Теперь нам надо наконец собраться вместе.
Мадам Лоик раскладывала пасьянс на столе.
– Соберетесь. Главное – не запутывай себя. Мне кажется, ты должна ему верить.
– Господи, да в чем?
Она вспомнила его слова о том, что он «влюбился в нее за ее косички»… И много, много еще обмолвок или специально брошенных фраз, способных зацепить ее. А потом он взял и улетел, а она должна ему верить? Да он же просто издевается на ней!
– Ой! – нарушила вдруг ход ее размышлений мадам Лоик. – У нас сегодня будет гость. Или письмо. Или гость будет не сегодня.
– Или не у нас! – добавила Жозе и ушла в свою комнату думать о Шарле.
Мадам Лоик обиделась…
У Жозе было самое любимое занятие в последние дни: лежать на диване и думать о Шарле. Она вспоминала их разговоры не с тревогой, а, скорее, с предчувствием. Просто она круглосуточно находилась в состоянии, которое называется: Предчувствие. Это было как непрочитанная книга, в которой ты знаешь конец, это было как недопетая песня, самая любимая из всех. Жозе знала, что ждет ее дальше, хотя история была еще только в самой середине, знала и уже сама себе завидовала…
