Кристина Аханова - Слепая любовь
— Не отвлекай, пожалуйста. Понимаешь, я только сейчас просмотрела английский перевод… Ведь хотела я сама переводить! А ты — “профессионалы, профессионалы!” Твои профессионалы хорошо знают язык, но совсем не разбираются в вирусологии. Вот посмотри, — она ткнула пальцем в страницу доклада, — это же полная ахинея!
Андрей вздохнул:
— Вера! Мы же собирались пообедать, я заказал столик…
— Иди, — рассеянно откликнулась Вера, — а мне принеси пару бутербродов и бутылку пепси.
— Вера! — сурово сказал Андрей. — Теперь у тебя есть свекровь!
— Я знаю, — отозвалась Вера, не поднимая головы.
Андрей отнял у нее авторучку и принялся складывать рассыпанные листы в аккуратную стопку, выговаривая при этом строгим менторским тоном:
— Так вот, твоя свекровь велела тебе раз в день есть горячее. А вы с Васькой, я ведь знаю, мышей кормите обедом из трех блюд, а сами сухомятку мнете. У вас в лаборатории даже ложек нет, одни пинцеты, я видел.
Вера мученически закатила глаза.
— Опять! Тиран! Ну, хорошо, пошли, только быстрее… Надо Ваське позвонить, пусть тоже спускается.
Андрей посмотрел на нее веселыми глазами.
— Не надо ему звонить, Вера. У него свои планы, своя молодая жизнь. Первый раз парень за границей, оставь его в покое.
Он взял Веру под руку и почти силой повел в ресторан. Вера захватила с собой словарик и, пока Андрей делал заказ, изучала его. Андрей выхватил книгу у нее из рук и спрятал в карман.
— Все будет хорошо. Не волнуйся!
Вера нервно схватила бокал и залпом выпила содержимое. Андрей с интересом наблюдал за ней.
— Ну как?
Вера пожала плечами:
— Ничего. Кисленькое.
Андрей искренне расхохотался. Похоже, он был в восторге.
— И это все, что ты думаешь о “Шато-Марто” восемьдесят второго года? Восемьсот долларов за бутылку.
Вера проговорила, словно оправдываясь:
— Просто пить очень хотелось. — И рассердилась: — Андрей! Ты так и будешь швыряться деньгами? Как мальчишка! Мы женаты два месяца, и все это время ни сна, ни отдыха я не знаю от твоих сюрпризов. Ты не устаешь поражать меня всякими “Шато-Мортами”. Я прекрасно понимаю, что ты смеешься надо мной. Зачем ты покупаешь самые дорогие вещи?
Андрей добродушно объяснил:
— Потому что они самые лучшие… Но ты не отчаивайся, я уже заразился твоим аскетизмом. Видишь, даже не заставил тебя переодеться.
Вера огляделась и с ужасом увидела дам в роскошных туалетах, изысканно причесанных, умело накрашенных, сверкающих бриллиантами… Вера в простеньком сарафанчике, с хвостиком, в пыльных босоножках почувствовала себя неуютно.
Глаза Андрея смеялись, но говорил он серьезно, убедительно:
— За что я люблю тебя, Верусь? За простоту и демократичность! Никакой показухи.
Вера смутилась и поджала ноги.
— Андрей, завтра я буду в форме, не беспокойся.
И принялась быстро уничтожать изысканные деликатесы, не замечая ни запаха, ни дивного вкуса. Через пятнадцать минут она бросила салфетку на стол.
— Все!
Андрей захохотал.
— Как в пионерлагере! Труба зовет! Ну, беги, беги, я все-таки допью “Шато-Марто”. В одиночестве. Не пропадать же добру…
— Лучше бы нищим деньги отдал, — сурово молвила Вера.
Андрей улыбнулся и стал смаковать “кисленькое” “Шато-Марто”, глядя ей вслед, как она стремительно пронеслась через зал, размахивая словариком. И не было женщины прекраснее ее в этом огромном зале. Да и во всем мире — не было. Теперь он хорошо видел разницу: среди этих расфуфыренных “Алис” в шелках и бриллиантах она казалась ему тоненьким подснежником среди хищных росянок[1].
…А Ваську он увидел в варьете, как и ожидал. Андрей заглянул туда, и сразу же бросилась в глаза чудная картина: Васька в белых шортах и пробковом шлеме тянул разноцветный коктейль, украшенный крохотным зонтиком, и жадно глядел на девушек в перьях (другой одежды на этих райских птичках, похоже, не было). Васька широко улыбался каждой, и они ему тоже улыбались, потому что невозможно было его не заметить: рыжие патлы, веснушки величиной с пятак и белозубая улыбка.
На другой день весь конференц-зал “Хилтон-Нила” стоя аплодировал тоненькой русской женщине. Ее раскрасневшегося лица не было видно из-за охапки цветов.
Вера Орлова только что прочитала великолепный доклад, в котором убедительно доказала, что недиагностированные случаи лихорадки Западного Нила ежегодно становятся причиной гибели нескольких тысяч европейцев и американцев, что ее вакцина излечивает это страшное заболевание на любой стадии. Что серия опытов, проведенных ею и ее сотрудниками в последнее время, показала неожиданные и весьма многообещающие свойства вакцины: при некоторой модификации она эффективна в лечении лихорадки Денге, лихорадки Буссуквара и лихорадки Усуту. Кроме того, возможна вакцинация в профилактических целях всех европейцев, посещающих африканские страны. Эксперименты показали, что при соблюдении всех необходимых предосторожностей побочные явления практически не наблюдаются.
Доклад сопровождался демонстрацией слайдов, графиков и даже небольшого фильма. Сложнейшая проблема была изложена так доходчиво, а наглядный материал так эффектен и убедителен, что даже неспециалисты, далекие от науки, поняли, что в борьбе с тропическими вирусными заболеваниями совершен прорыв, значение которого для мировой медицины трудно переоценить.
Маститые ученые, бизнесмены, журналисты, врачи, фармацевты рукоплескали таланту этой женщины, ее уму, безупречной логике и мужеству исследователя, а также — поскольку в зале находились только мужчины — ее красоте и обаянию.
Андрей стоял в толпе и смотрел на свою жену с таким же восхищением, как все присутствующие.
Вера сдержала свое слово — на банкете не было женщины прелестнее ее. Впервые в жизни она надела настоящее вечернее платье, длинное и очень открытое, но совершенно не была смущена, не чувствовала никакой неловкости. Мужчины провожали взглядами ее сияющие белизной плечи и гордую лебединую шею. Она улыбалась, отвечала на комплименты, протягивала руку для поцелуя, грозила пальчиком Ваське — он уже прочно вошел в свою роль секретаря-референта (для чего и был вызван в Каир), вольно распахнул смокинг и вел жаркий политический спор на дикой смеси английского языка и аптечной латыни с пожилым профессором-французом.
Египетские партнеры фирмы Андрея — два брата, оба смуглые, плотные, молчаливые, с неподвижными, хитроватыми лицами — принимали поздравления друзей, ловили косые завистливые взгляды конкурентов, коротко и осторожно отвечали на вопросы журналистов. Младший время от времени озабоченно ощупывал лежащий в его кармане футляр с жемчужным ожерельем — подарок, который он должен был преподнести Вере в подходящий момент. Старший следил за работой официантов, неприметным движением бровей отдавая приказы. Поскольку героиня дня была русской, хозяева постарались, и столы ломились от икры, осетрины и разноцветных водок. Всеобщее любопытство возбуждал медвежий окорок, обложенный рябчиками и куропатками, — хозяева банкета почему-то решили, что это и есть истинно русское блюдо, с детства знакомое каждому россиянину.
