Хизер Уильямс - Прощай, одиночество!
— Вы не оставляете мне выбора, — сказала она, отводя глаза от Тэннера.
Она понятия не имела, как долго они проговорили.
— Не оставляем, — согласилась Карол. — Но я же буду матерью, вот и учусь канючить, как маленькие. Эмбер говорит, она кое-что помнит из своего детства и согласна преподать мне несколько уроков. Кроме того… — Карол подмигнула ей, — если Эмбер останется у Меня, ты и еще кое-кто получите полную свободу…
Милейн обрадовалась, что Карол вовремя прикусила язык, а то Эмбер непременно задала бы кучу вопросов. Она пожелала девочке спокойной ночи и не сводила с нее глаз, пока та вместе с хозяйкой дома не исчезла в кухне. На секунду ее охватило желание броситься вдогонку, но…
Ужас, который она ощутила, когда Крис сказал ей о переезде, стал почти переносимым. Слишком много она выстрадала с тех пор, как Крис и Эмбер вошли в ее жизнь. Так или иначе, но она найдет в себе силы жить дальше.
Да и теперь рядом с ней Тэннер.
— Я слышал, — тихо проговорил он. — Эмбер не поедет с тобой сегодня домой.
— Нет. Она предпочла мне лошадей.
— Что ж, такое случается иногда даже с лучшими из нас. Я бы хотел уйти сейчас же. И увести тебя.
— У меня машина.
— Возьмем ее завтра.
Тэннер был, как всегда, откровенен и немногословен. Но и отвечать ему надо было «да» или «нет». А у Милейн отказал голос. И она, ни слова не говоря, отправилась следом за ним.
Мороз разыгрался не на шутку. Все — крыши, деревья, ограды — было покрыто серебрившимся снегом, превратившим Маммот в сказочную страну. Милейн села рядом с Тэннером в джип, и они медленно поехали по пустынным улицам. Окна гостиниц и мотелей были ярко освещены, но сама деревня погрузилась во тьму, которая волновала и смущала Милейн. Она положила руку на колено Тэннеру, думая о том, как странно складываются их отношения.
Невероятно, и природа и люди словно сговорились развести их в разные стороны, а они вместе.
— Жаль, нельзя это сфотографировать на память. — Он показал на дом в искрящихся сосульках.
— Как красиво!
— Тебе нравится? — Тэннер накрыл ладонью ее руку. — Я не говорю об этом с ребятами, с которыми мы вместе работаем. Наверное, все понимают красоту по-своему.
Он замолчал, а у нее вдруг возникло впечатление, словно она заглянула ему в душу. Она знала, что он чувствует на рассвете при виде нетронутого снега и как близко принимает к сердцу ее мучения. Она могла говорить с ним о своем детстве, не сомневаясь, что он никогда не осудит ее.
— Это трудно? Трудно завоевать уважение спасателей?
— Иногда. — Тэннер погладил ей руку. — Если ты уверен в себе, остальные проникаются этой уверенностью.
Милейн облизнула губы.
— У нас то же самое. Если медицинская сестра не впадает в панику, как бы ни было тяжело, больному всегда легче.
— Потом можно расслабиться.
— И то слава Богу. Я помню свою первую аварию. Трое подростков. Правда, ничего страшного не случилось, но все-таки порезаны они были здорово, и кровь текла ручьями. Девочка билась в истерике, и мне ничего не оставалось, как пару раз ударить ее по щекам.
— А потом что?
Она ответила честно:
— Потом я пошла в сестринскую и разревелась там. Пришла старшая сестра. Я думала, она меня выгонит, а она только сказала, чтобы я не стеснялась плакать.
— Реакция. Как тут оставаться спокойным? Мы же люди все-таки.
Милейн подождала, пока Тэннер заглушит мотор.
— А ты говоришь своим ребятам, что это в порядке вещей?
— Говорю. Я работал с одним старым лесником, который считал, будто настоящий мужчина не должен показывать, что он чувствует. Он не показывал. Но и пил чуть ли не каждый вечер, чтобы заснуть. Тогда я решил не скрывать ничего. Как сегодня… — Тэннер повернулся к Милейн. — Я хочу провести эту ночь с тобой. Я хочу, чтобы все было хорошо, и если для этого не надо ни о чем говорить…
— Не говорить?
— Ни о чем таком, что мы не можем изменить.
Милейн проглотила слезы и кивнула. Несмотря ни на что, он ее не бросил. Пока не бросил.
— Сегодня, — сделав над собой усилие, проговорила она. — Это все, что у нас есть.
— У всех так. Один час. Одна ночь.
Когда рассвет засверкал тысячами льдинок на Маммотских озерах, Милейн решила, что узнала наконец нечто бесценное. Она узнала, как можно утонуть в ночи.
Еще не совсем проснувшись, она наслаждалась теплом, исходившим от сильного тела рядом с ней. Теперь она знала это тело не хуже своего собственного. Они мало говорили в эту ночь, но не потому, что им нечего было обсудить, а потому, что происходившее ночью не требовало слов.
Милейн вдохнула запах одеколона, мыла и пота, мужской запах, без которого она не представляла себе жизнь теперь. А каким он был любовником! Сколько в нем было сдержанной силы и страсти!
Не желая прощаться с ночью, но понимая, что все равно придется возвращаться в реальную жизнь, Милейн открыла глаза. В комнате было прохладно, но Тэннер не прятал руки под одеялом. Она обратила на это внимание. Даже во сне он сохранял облик сильного мужчины.
Она думала о том, какими властными и нежными были эти руки ночью. А если бы она спросила, будут ли эти руки поддерживать ее всю жизнь, что бы он ответил?
От этой мысли она окончательно проснулась.
Раньше она об этом не задумывалась. Не позволяла себе. Однако после такой ночи вопрос был неизбежен. Подобно ей, Тэннер был не из тех, кто сходится с кем попало. Он кружил женщинам головы. Милейн не сомневалась в этом. Но если бы в его жизни было много женщин, она бы сразу поняла. Удовлетворив голод, он оставил бы ее в покое. А он вел себя иначе, старался угодить ей, дать то, что она хочет.
Завтра! Она хочет, чтобы он был здесь и завтра. Но как попросить об этом?
— Ты проснулась?
Милейн вздрогнула от неожиданности. Ей не хватило времени додумать до конца…
— Похоже на то. А ты?
— Я думаю, — сказал он и прижал ее к себе. Милейн решила, что, если так пойдет дальше, они никогда не вылезут из постели.
— Думаешь? Как интересно!
— Нет, уже не думаю. Я решил. — Он провел кончиком языка по ее уху.
— Решил?
— Серьезно решил. И решение это жизненно важное. Тебе надлежит сделать то же самое.
— Ну?
— Хотя мне очень нравится жевать твое ушко, я все же кое-что надумал. — Он чуть отодвинулся и взял в ладони ее грудь. — Мы должны принять решение.
Милейн вся напряглась.
— Какое?
Неужели он решил немедленно покончить с колдовством и вернуться в реальную жизнь?
— Что мы будем есть на завтрак? Я умираю от голода.
Умираю от голода? Милейн вздохнула с облегчением и подумала, что тоже не прочь поесть. Вечером она, правда, наелась до отвала, но любовные ласки быстро сожгли все калории.
