Элен Эрасмус - Опьяненная любовью
Она прошлепала по направлению к кухне. Вид у Филиппа озабоченный, чем-то вроде недоволен.
— Филипп, что случилось?
Тот обернулся с улыбкой, но тут же сделал свирепое лицо.
— А ну быстро в кровать! Сколько раз надо говорить, чтобы не шаталась босиком!
Элен послушно отправилась в постель. Через мгновение на пороге комнаты появился Филипп, неся на подносе чашки кофе и вазочку с бисквитами. Он протянул ей чашку, оставив другую себе, вазочку пристроил у подушки и присел на край кровати.
— Итак… Мне позволено приступить к вопросам?
— К допросу? Приступай! — охотно откликнулась Элен.
— Тогда объясни мне, пожалуйста, откуда взялась твоя девочка? И кем она тебе приходится?
Элен замешкалась с ответом. Филипп тут же бросился на выручку:
— Неужели ты повторила мой неосторожный поступок?
— В каком смысле? Что за поступок? — Элен вскинула ресницы и всей синью глаз выразила недоумение.
— В смысле усыновления чужого ребенка…
— Держи! — завопила Элен и быстрым движением сунула ему в руку свою чашку, которую Филипп успел проворно подхватить. Освободившись от мешавшего ей предмета, Элен искренне рассмеялась. — Насколько я поняла, ты предполагаешь, что девственница мисс Олдфилд решила прикрыть грех своего приятеля и усыновила его ребенка? — весело предположила она. — Поверь: при родах не присутствовала, с цветами не ходила, в ресторан не приглашала. Ох, Филипп, не так-то просто, оказывается, выбить из головы человека то, что он в нее вбил!
Филипп выглядел растерянным и пока не находил слов для достойного ответа. Элен, сердясь, выпалила:
— Ребенок был рожден твоей фантазией! Ты же твердил и твердил свое. Чтобы разубедить тебя, мне пришлось пойти на крайние меры. То, что я умолчала о своем девичестве, в какой-то мере вызвано еще и этим обстоятельством. Как же ты меня замучил этой несуществующей девочкой! Но я верила, что настанет день, когда тебе придется наконец смириться с мыслью: нет этого дитя любви! Нет его!
— Держи! — заорал Филипп, препоручая заботам Элен обе чашки с кофе. И тут же кинулся по направлению к кухне.
— Филипп! — заволновалась Элен, но возможность ее вмешательства была ограничена тем, что в каждой руке она держала по чашке кофе.
Когда Филипп вернулся, на лице его не было и следов веселья. Он был предельно серьезен. Нервные пальцы сжимали дымящуюся сигарету.
— Боже, какой же я идиот! Я даже не подозревал, что способен подняться до таких высот идиотизма!
— Почему ты считаешь, что это движение вверх? Скорее спуститься… — успела вставить Элен.
— Подожди, но ведь ты же сама ввела меня в заблуждение! Да, я помню, ты сказала, что пережила такую же трагедию, как бедняжка Эванс.
— Филипп, выслушай меня. Ты сейчас переживаешь за ребенка, но истина тоже чего-то стоит… Так вот, я тебе говорю: во-первых, как ты в свое время заявил, Эванс вовсе не бедняжка, а счастливая мать. Во-вторых, слово «трагедия» вообще не произносилось. В-третьих, я тогда, в мастерской, только подтвердила твою мысль, что друзья иной раз проявляют бестактность, с чем мне и пришлось однажды столкнуться.
Вконец растерянный мужчина из последних сил боролся со здравым смыслом.
— Но как же так? Я же с тобой не раз обсуждал эту тему. Нет, помню: говорил я, а ты или молчала, или убегала… Но леди Монт, она-то почему принимала от меня советы по воспитанию малышки?
— Ну, если честно, не очень-то леди Монт и принимала твою занудную педагогику. А кроме того, она была абсолютно уверена, что речь идет обо мне! — взорвалась Элен. — Слушай, ты когда-нибудь освободишь меня от этого проклятого кофе?!
Филипп, окончательно сбитый с толку, поспешил взять из ее рук свою чашку и даже сделал несколько глотков. Потом яростно затянулся сигаретой и выпустил густую струю дыма.
— Фу! — с негодованием выдохнула Элен. — Учти, с недавних пор я не выношу табачного дыма. У беременных это бывает…
И она рассмеялась собственной шутке. Смеялся и Филипп. Непродолжительные перерывы в хохоте он заполнял несколько однообразным замечанием:
— Дурак!.. Ну и дурак… Надо же быть таким дураком…
Элен с безмятежным видом наблюдала за ним. Наконец ей надоел этот сеанс саморазоблачения, и она строго произнесла:
— Кофе остыл. Я люблю кофе горячий, с одной ложкой сахара, по утрам с молоком или со сливками.
— Прости меня, дорогая, за мою несусветную глупость. Покаюсь, завершая тему: я ведь даже успел подумать, что Саре будет хорошо общаться с ребенком примерно ее возраста. Так и подумал: два ребенка в семье это прекрасно.
— Может, твоей Саре не так уж долго осталось скучать в одиночестве? — с нарочито смущенным видом предположила Элен. — Или мы намерены и впредь подбирать чужих детей?
— Благословляю небеса за то, что встретил тебя, Элен!
— То-то! — На этот раз мисс Олдфилд была предельно лаконичной.
12
Самолет прибыл в лондонский аэропорт Станстед точно по расписанию. Может быть, кого-нибудь и порадовала подобная пунктуальность, но не Элен. Еще сидя в самолете, тесно прижавшись к плечу Джексона, она заранее переживала их расставание. Филипп, как мог, утешал расстроенную спутницу.
— Что за глупость! Мы же часто будем видеться.
— Нет, Филипп, нет, меня не устраивает одна двадцать четвертая часть суток. Ты сразу с головой уйдешь в работу, а я…
— Элен, не торопи события. Мы оба еще не привыкли к нашим новым отношениям…
— Я привыкла.
Тем временем они вошли в здание аэропорта. Настала пора прощаться. Филипп заранее продумал план действий: Элен он сразу сажает в такси, а сам ждет багаж — лыжи, чемодан и сумку.
— Я буду ждать вместе с тобой! — решительно возразила Элен.
— Хорошо. Сядь здесь, — скомандовал Филипп и нетерпеливым жестом указал на кресло в зале ожидания.
Лондон едва замаячил, а уже сделал Филиппа более решительным и более отстраненным от ее, Элен, жизни. Поникшая хрупкая фигурка, замершая на не очень удобном кресле, могла бы стать прекрасной моделью для скульптора, обдумывающего работу под условным названием «Скорбь». Или «Безответная любовь». Тусклый взгляд, опущенные плечи, безжизненные, вяло повисшие руки…
— Элен! — услышала она громкий голос Филиппа.
И тут же выпрямилась спина, вспыхнули глаза, губы разошлись в улыбке. Элен, видимо, самой надоело печалиться, о чем можно было судить по тому решительному тону, которым она обратилась к Джексону:
— Решено: я еду к тебе!
— Решено? Еще одна победа демократии? Говори уж яснее: «Я решила!».
— Послушай, тетка ведь не знает, что я приехала, поэтому мне можно пока побыть у тебя. Если ты, конечно, хочешь этого…
