Делла Сванхольм - Любовь на Женевском озере
Когда он закончил, Рушон задал ему один-единственный вопрос:
– А почему вы не обратились в полицию?
Антуан вздрогнул.
– В том-то все и дело, – после продолжительного молчания проговорил он. – Казалось бы, в таких случаях это самый естественный выход. И самый разумный. Но… что-то во всех нас противилось тому, чтобы обратиться в полицию.
– Ты считаешь, что дело нечисто? – коротко бросил Рушон.
– Да, – после паузы произнес Антуан. – Именно так. Вся эта история вообще похожа на какую-то театральную постановку. И я уже никому не верю: ни Паскалю Авенилю, ни Клоду Агоссе, ни даже самой Денизе.
– Чего же ты тогда хочешь от меня? – Рушон посмотрел на Антуана с улыбкой. Его взгляд как бы говорил: ты действительно так наивен или хочешь только казаться?
– Не знаю. – Антуан тяжело вздохнул. – Может, совета. Профессионального совета. Ты ведь наверняка сталкивался с подобными ситуациями. Или хотя бы слышал о них от своих коллег. Сам я не могу разобраться. А Дениза вообще не дает никому ни в чем разобраться. Только твердит, что ее больше ничего не интересует, что она во всем разочаровалась, и в каждом мужчине она теперь, похоже, видит врага рода человеческого.
– Ничего странного – мужчины обошлись с ней действительно жестоко, – развел руками Рушон.
– Да. Но так ли виноват Паскаль Авениль? И какова во всем этом роль Клода Агоссы?
– Ты считаешь, что он играет здесь какую-то роль?
Антуан закусил губу.
– Не знаю, – выдавил он. – Не могу ничего утверждать. Но что-то подсказывает мне, что с ним нечисто. Ты бы только видел, как он смотрел на Денизу!
– Как же?
– Очень трудно объяснить! Понимаешь, африканцы особые люди. В первую очередь те, кто недавно прибыл из Африки. Они, несомненно, намного ближе к природе, чем мы, европейцы. Сохраняют с ней какую-то кровную связь. Поэтому их мысли и чувства более непосредственные, обнаженные, естественные, может быть до грубости. И их страсти – это не европейские страсти, выхолощенные воспитанием, цивилизацией, всем остальным. Африканцы страстны по-настоящему. И этот Клод Агосса… Конечно, он смотрел на Денизу как на божество. Но в то же время он смотрел на нее так, точно она была его самой желанной и долгожданной добычей. Добычей, за которой он охотился в течение многих недель. Может быть, даже месяцев. И она наконец почти в его руках. Понимаешь?
– Если и понимаю, то только самую малость, – снисходительно улыбнулся Рушон. – То, о чем ты говоришь, слишком тонкая психология. К тому же замешенная на конфликте цивилизаций. А я в этом деле не силен. В конце концов, я всего лишь полицейский. Детектив. Мое дело расследовать преступления. Помнишь, как это делал Шерлок Холмс? С тех пор в нашей профессии практически ничего не изменилось. Разве что мы стали более технически вооруженными. Но вся эта техника служит одному: сбору реальных доказательств и их анализу. А в твоем случае, – он выдержал паузу, – я почти ничего не вижу. Одни только эмоции. И предположения. – Он развел руками. – Все слишком туманно.
– В том-то и дело, – напряженно протянул Антуан. – Все в тумане. И настоящее Денизы, и ее будущее тоже в этом проклятом тумане.
– Тогда остается лишь одно, – рассудительно проговорил Рушон, – попытаться развеять этот туман. Для этого существует один способ. Надо обратиться в полицию.
– Нет-нет, что ты! – вздрогнул Антуан. – Это было бы катастрофой. Дениза только восстанавливается от пережитого – или нам кажется, что восстанавливается, – и если сейчас мы подключим к этому полицию, начнем официальное расследование, то неизвестно, что случится с ней. Может быть, она вообще не переживет этого. И тогда произойдет непоправимое.
– Понимаю. Конечно, в такой ситуации лучше всего действовать предельно деликатно. – Рушон прищурился. – А что, если подключить к этому частное детективное агентство? В Женеве их немало. Вы могли бы поручить ему собрать объективные данные и о Паскале Авениле, и об этом страстном африканце. Тогда что-то могло бы проясниться.
– Частное детективное агентство… – протянул Антуан.
– А что тут такого? Очень многие люди пользуются их услугами. Гораздо больше, чем ты мог бы себе представить! А в Италии вообще бум частных детективных агентств и отдельных детективов. Мужья следят за своими женами, те – за мужьями, а студенты – ты даже представить себе не можешь – за своими преподавателями.
– Это еще зачем?!
– Очень просто: если им удастся подловить преподавателей на каких-то неблаговидных делишках, на каком-то компромате, высокие отметки на экзамене обеспечены. Причем без всяких особых усилий со стороны учащихся.
– Но это же шантаж!
– Да. Но и игра тоже. Зачем попадаться? А то итальянские преподаватели тоже взяли моду – то брать со студентов деньги за благополучное прохождение экзаменов, то требовать плату со студенток, но только, так сказать, натурой. Если студентка хорошенькая, то, для того чтобы сдать экзамены и перейти на следующий курс, ей надо посещать не только аудиторию, но и постель своего профессора. Как тебе это нравится?
– Это ужасно! – воскликнул Антуан. – Но, надеюсь, это не повсеместное явление? А то я ни за что не отправлю свою дочь учиться в Италию, если она родится, разумеется!
– Конечно, не повсеместное. Но и не такое уж редкое. Поэтому люди в Италии вооружаются кто чем может. И детективные агентства чутко уловили конъюнктуру и предлагают населению самые разнообразные услуги по самой сходной цене.
Антуан надолго затих. Потом поднял глаза на приятеля.
– Я… подумаю, Кристиан. Хотя, если честно, эта затея мне тоже не очень нравится. И дело тут не в деньгах. Просто не хочется случайно нанести Денизе такую травму, от которой она потом никогда не сможет оправиться. Ты же должен понимать – у нее сейчас критический возраст. Либо она разочаруется в жизни окончательно, либо все-таки поверит в нее, в доброту людей, и тогда ее жизнь сложится нормально. – Он махнул рукой.
– Ты спрашивал моего совета, я тебе его дал, – отрезал Кристиан Рушон.
– И я тебе очень благодарен за это, – поспешил заверить его Антуан Дюамель. – Просто… все тут слишком запутанно. Надеюсь, ты это уже понял.
– Понял, – кивнул Рушон. – И, что бы ни случилось, я от всего сердца желаю тебе удачи. И тебе, и Катрин, и, конечно, Денизе. Она заслужила право на счастье. И на спокойную жизнь. – Он вздохнул. – Но, похоже, ей придется отвоевывать это счастье в очень трудной борьбе! Так чаще всего и бывает.
Звонок в дверь заставил Денизу сорваться с места и выбежать в прихожую. Она заглянула в глазок и, уже не колеблясь, распахнула дверь в квартиру.
Клод пришел с очередным букетом и фруктами. Приготовил стакан свежевыжатого апельсинового сока и протянул его Денизе.
