Шотни Сент-Джеймс - Долгожданное счастье
— Конечно. — Рэйчел перевела взгляд на волнующееся море. — И в то же время тогда все было гораздо проще.
— Проще?
— Да. Я имею в виду их существование. В те времена, когда жизнь проходила в борьбе, им было некогда заниматься самооценкой. Люди благодарили судьбу за то, что они имеют, и не горевали о том, чего у них нет.
— О-о-о, можно подумать, что ты серьезно размышляла над этой проблемой.
— Так оно и есть, — сказала Рэйчел. — Я думала о нас, о нашей жизни. — Она вздохнула. — Если бы я была женой рыбака, у меня бы не было времени для смятения. Я бы просто вязала свитера.
— И варила бы уху, — усмехнулся Роб. — Может быть, свежий морской воздух повлиял таким образом на твои мысли?
— Может быть, — согласилась она с грустной улыбкой.
Разговор возобновился за обедом. Они сидели вдвоем за маленьким столиком, и в окно не было видно ничего, кроме черного неба без единой звезды.
— Как ты думаешь, что доказала та наша ночь в «Тенистом береге»? — спросила вдруг Рэйчел.
Роб, занятый бараньей отбивной, удивленно взглянул на нее:
— Ну и что же мне думать?
— Не знаю. Потому и спрашиваю.
— Я надеялся, происшедшее означало, что мы все еще нужны друг другу.
— А не думаешь ли ты, что тебе удалось заставить меня вновь полюбить тебя после той романтической сцены?
— Мне это удалось?
— Да, но тогда я думала, что это твоя идея.
— Черт! Фредди была права. Я не совершил ничего из ряда вон выходящего, а ты восприняла это так, будто получила в подарок горы драгоценных камней.
— Ты что же, ничего не понимаешь? Нет, понимаешь! Или по крайней мере я думала, что понимаешь. Я верила, что все чувства исходят от тебя, из глубины твоей души. А оказалось — все это Фредди.
Слушая Рэйчел, Роб с каменным лицом смотрел на свой обед: у него пропал аппетит — то ли из-за упреков жены, то ли из-за беспрерывной качки. Он отодвинул тарелку.
Несколько часов спустя они лежали на своих койках, расположенных одна напротив другой, и из темноты до Роба донесся голос Рэйчел:
— Мне так же горько, как и тебе, Роб.
— Зачем тогда ты решила отправиться на Шетленды?
— Чтобы быть подальше от всех, почувствовать себя в одиночестве.
— В одиночестве со мной?
Последовала долгая пауза. Когда Рэйчел заговорила, в ее голосе звучала нежность:
— Да.
Зашуршали простыни, потом послышался глухой стук и восклицание Роба: «О-ох!»
— Что случилось?
— Я хотел сесть и ударился головой о потолок. Неужели в этой крошечной стране все рассчитано только на лилипутов?
— А с чего тебе пришло в голову садиться? — невольно рассмеялась Рэйчел.
— Хотел перебраться к тебе. Здесь мне скучно и одиноко.
— Ну, иди. Только береги голову.
Через мгновение Роб перебрался к Рэйчел и пристроился с ней рядом. Он обнял ее за плечи, а она уютно свернулась возле него.
— Скажи, что любишь меня, Роб.
— Ты же это знаешь.
— Но я хочу слышать это, — мягко сказала Рэйчел. — Я этого хочу больше всего на свете. И это мне очень нужно. Смешная штука — наша жизнь. Большинство людей считает, что, имей они деньги, все остальное образуется само собой. Вот мы, например. Мы стали богаче, чем могли себе представить, но я не стала счастливее и с теплотой вспоминаю дни, когда мы оба еле-еле сводили концы с концами, получая более чем умеренную зарплату. — В темноте она подняла к нему лицо. — Я понимаю, это звучит эгоистично, Роб, но я не хочу стареть, не зная по-настоящему, любишь ли ты меня… а если любишь, то за что и как сильно. Мне нужно услышать это от тебя, я должна видеть твои глаза, чувствовать твою искренность, когда ты произносишь эти слова. Или тебе все это кажется глупым?
— Нет, это совсем не глупо, — ответил он, стараясь казаться спокойным, а на самом деле очень расстроенный тем, что она не замечала, как сильно он ее любит. Он готов был сделать все, чтобы доказать свою любовь. Все… только не сказать о своей любви вслух.
— Там, в Миннеаполисе, ничто меня не отвлекало от одиночества, и я думала, что знаю, чего хочу, — бормотала Рэйчел. — Но потом мы поехали в это путешествие, и, постоянно находясь с тобой рядом, я оказалась совершенно сбитой с толку. Иногда мне приходила мысль, что будет ужасной ошибкой, если мы окончательно разорвем наши отношения. В тебе так много доброго, Роб, так много того, чем можно восхищаться. Не глупо ли все время твердить о качествах, которые тебе несвойственны?
Он тоже так считал, но удержался и не сказал об этом вслух. Он понимал в глубине души, что сейчас не время для легкомысленных слов или поступков.
— Но с другой стороны, — продолжала она, — если я не могу добиться от тебя того, что мне больше всего нужно, не предаю ли я себя, свои идеалы?
— Знаешь, давай забудем обо всем этом на время, пока будем на Шетлендах, — предложил он. — Будем просто наслаждаться. Вернемся к нашим проблемам в Англии.
— Наверное, ты прав. Такое важное решение, конечно, может и подождать недельку.
— Разумеется.
— Уже поздно, — сказала она и зевнула. — Давай спать.
— Давай не будем спать, — возразил он, притягивая ее к себе и нежно целуя в шею под самым ушком.
Ранним утром в квадратный иллюминатор их каюты стало видно землю. Белели группы коттеджей, постепенно переходя в окраины Леруика, самого крупного города на островах. Его каменные дома, как суровые часовые, окружили маленькую бухту.
Взволнованная величественным видом, Рэйчел мгновенно выпрыгнула из койки и начала одеваться.
Роб с ленивой улыбкой сидел, подложив под спину подушки, наблюдал за ней и размышлял, как далеко продвинулись их отношения. Две недели назад Рэйчел ни за что не стала бы одеваться перед ним и при этом смеяться и оживленно болтать. А возможность разделить с ней постель в течение всей ночи и не встретить ни малейшего возражения была мизерная. Он решил все же хорошенько подумать о том, что Рэйчел считала его проблемой: о неспособности вслух говорить о своих чувствах. Он решил придумать способ доказать ей, что он не только любит ее, но и может рассказать ей о своем чувстве.
Он уже было решил, что даже не лишен поэтического дара, увидев, как она разгуливает по каюте только в розовом лифчике и трусиках. Но она тут же вернула его на грешную землю.
— Роб, мы вот-вот причалим. Тебе не кажется, что пора бы и одеться? — Она взяла со стула свои джинсы и теплую фуфайку.
— Ну, если ты настаиваешь…
— Я настаиваю, — радостно улыбнулась она. — Если островитяне действительно настолько воспитанны, как мне говорили не раз, им не понравится, если ты сойдешь с корабля в одном нижнем белье.
