Айрис Денбери - Гранатовый остров
— А разве она не заподозрит, что у него есть лишние деньги?
— Может быть, но так как она не может это доказать, мы с Энрике в безопасности. Я продаю все это от его имени в магазины в Монте-Рубино и в других местах, а деньги отдаю ему, когда он приезжает по своим рыбацким делам на остров Росса. Так что мы с ним прекрасно сработались.
Фелисити засмеялась:
— Видите, и в любом другом мошенничестве вы преуспели бы не хуже!
— Вы проиграли наше маленькое пари, — напомнил он ей.
— Я не забыла. — Девушка потянулась за своей сумочкой, но он накрыл ее руку своей ладонью.
— Пока оставьте это. Рассчитаемся позже.
Берн сложил безделушки обратно в ящик и через некоторое время вышел к Фелисити на палубу.
Он вновь наполнил ее бокал легким белым вином, и некоторое время они молчали. Его легкомысленное дурашливое настроение уже испарилось.
— Я очень рад, что вы согласились поехать со мной, Фелисити, — сказал он, нарушая долгое молчание.
— Очень приятно прокатиться по морю прохладным вечером, — вежливо ответила она.
— У меня сегодня был очень тяжелый день, — продолжал Берн.
— В клинике?
— Да. Иногда ведь случаются и неудачи. Никто не может рассчитывать на стопроцентный успех, но это совершенно особый случай, и он меня очень удручает.
— Расскажите мне. — Фелисити почувствовала, что ему нужен неравнодушный, внимательный слушатель, который понял бы его, но не на профессиональном уровне, а потому что сам пережил подобную трагедию.
— Она молодая француженка, ее привезли ко мне месяц назад с временной потерей зрения в результате автомобильной аварии. Как правило, операция по исправлению такого дефекта очень простая и заурядная. То есть не то чтобы очень простая, но обычно она проходит успешно.
Берн задумался и как будто забыл о ее присутствии.
— А эта операция? — спросила Фелисити после долгого молчания.
— А эта оказалась неудачной. Больше никто — ни я, ни кто-либо из моих коллег — ничего не может для нее сделать. Она замужем, муж у нее преуспевающий бизнесмен, у них есть ребенок, а она, скорее всего, потеряет зрение полностью и останется слепой до конца своих дней.
— Но ведь в этом не ваша вина. — Она заметила, что в ее устах это прозвучало как утверждение, а не как вопрос.
— А кто может знать наверняка? — хрипло воскликнул он. — Даже признавая, что она поступила к нам с большой задержкой и ей надо было делать операцию гораздо раньше, все равно я не могу быть до конца уверен, что все сделал правильно.
— Но если вы считаете, что сделали все, что возможно…
— Значит, этого было недостаточно, — решительно заявил Берн. — Если бы я не взялся ее оперировать, может быть, другой специалист сделал бы все иначе. Другому врачу, может быть, удалось бы спасти ей зрение.
— Вы не можете винить себя за то, что один ваш пациент пострадал, — нежно проговорила Фелисити.
— Не могу? А теперь скажите, как бы вы себя повели, если бы этим пациентом оказался ваш брат? Разве не стали бы вы винить во всем хирурга, который делал операцию?
— Даже не знаю, — откровенно сказала Фелисити. — Но мне известно, что есть такие виды слепоты, которые не поддаются лечению.
Он ничего не ответил.
— Многим людям вы вернули зрение, хотя их тоже ожидала полная слепота, — напомнила ему Фелисити. — Подумайте о них. В том числе, кстати, и о Треворе.
Берн снова заглушил мотор, и яхта спокойно закачалась на волнах вдалеке от скалистого берега.
— Помните, Фелисити, я уже однажды спрашивал у вас, как вы здесь оказались, и вы сказали мне про того мужчину, который предал вас? А что вы сейчас к нему испытываете? Вы ведь не будете заботиться о брате всю жизнь. Он уже совсем взрослый. Вы свободны.
Фелисити была поражена этими словами, но еще больше тем фактом, что она почти не вспоминала о Филиппе с тех пор, как приехала сюда, на Адриатику. Теперь она даже не могла вспомнить в подробностях, как он выглядел. Несколько недель назад она получила письмо от одной приятельницы Бэрил, которая писала, что скоро будет свадьба Бэрил и Филиппа. Но на Фелисити эта новость не произвела совершенно никакого впечатления, она просто пожелала им про себя долгих лет счастья.
И теперь слова Берна окончательно убедили ее в том, что старая рана зажила и она теперь на самом деле свободна. Свободна для новой любви? Но это безумие, если речь идет о любви к Берну.
— Свободна, — пробормотала она. — Да, кажется, так. Я уже пережила свою утрату, свое расставание с Филиппом. Он скоро женится.
— И теперь вы не удручены горем?
— Нет, теперь уже нет.
— Мне хотелось бы сказать то же самое о девушке, которую я пытаюсь забыть. — В голосе Берна была такая горечь, что Фелисити сразу вспомнила о том вечере, когда он повез ее в маленькую гостиницу на Изола-Росса и они слушали мелодию итальянской песенки, которая разбудила в нем мучительные воспоминания.
Но на этот раз Фелисити не могла его попросить все рассказать ей, как она сделала раньше, когда речь шла о профессиональных делах. Ей уже показалось, что он решил ничего не говорить, как вдруг, после долгой паузы, Берн произнес:
— Она была совсем не такая, как вы.
— А как ее звали? — мягко спросила Фелисити.
— Розалинда. Прекрасная Розалинда — знаете, в сказке, — но это не о ней. Она была темноглазая, темноволосая, очень живая и подвижная. Она могла танцевать до рассвета, а потом поехать кататься верхом часа на два и после всего этого была свежа как майская роза. Потом она обручилась с моим братом. — Он снова помолчал. — Мы с Майклом редко ссорились, но хотя я тогда и не помышлял о том, чтобы жениться на Розалинде, все равно я чувствовал себя обманутым. И я поставил себе цель увести ее у Майкла, помилуй меня Господь.
Он снова помолчал, потом обнял Фелисити за плечи, как будто ему нужно было чувствовать тепло человеческого тела, чтобы продолжать рассказывать свою историю.
— Сначала она обращалась со мной как со своим будущим родственником, но постепенно я изменил ее отношение к себе. Я убедил ее, что брак с Майклом будет ошибкой, а выйдя замуж за меня, она будет просто в раю. Наконец она сообщила мне, что готова разорвать их помолвку, но я не должен говорить об этом Майклу, пока она мне не разрешит. Я должен был вернуться в госпиталь в Лондоне, где я работал окулистом, и ждать ее телефонного звонка. И мне позвонили, только не она, а Майкл. Розалинда попала в очень серьезную автомобильную аварию.
— Боже, какой ужас! — прошептала Фелисити.
— Вот, собственно, и вся история. Теперь она беспомощная калека в инвалидном кресле. И кстати, она вышла за Майкла.
