Мари Секстон - Обещания
Гром грянул на ужине у Лиззи.
Когда она нас пригласила, мы два часа до хрипоты спорили, рассказывать мне о предложенной вакансии или нет. Мэтт естественно настаивал, а я не хотел никого будоражить, пока не принял окончательного решения.
Мы шипели друг на друга, как только переступили порог; окружающие отчаянно делали вид, что ничего не замечают. Ужин прошел в неловкой тишине. Мы как раз заканчивали, когда Брайан произнес:
— Джаред, нам надо поговорить о магазине. — Выглядел при этом брат неуверенно, а Лиззи сосредоточенно смотрела в тарелку. Мэтт оживился, но ничего не сказал.
— Конечно. В чем дело?
— Теперь, когда Лиззи, просидела несколько недель с сыном, она решила, что не станет возвращаться на работу.
— Вот как?
— Знаю, без нее тебе придется нелегко, ты и так из магазина почти не вылезаешь, и на Ринго рассчитывать не приходится, разве только по выходным.
— Все нормально…
— Скажи им, — произнес Мэтт так тихо, что услышал его лишь я.
Я проигнорировал его замечание:
— Ничего страшного, справлюсь.
— Нет, — вмешалась мама, — у одного тебя не выйдет.
— Ты же должен когда-то отдыхать, в конце концов, — вставила Лиззи.
— Ринго по весне заканчивает школу… — продолжил я.
— Скажи им, — на этот раз Мэтт произнес это намного жестче. Лиззи посмотрела на него с любопытством, но кроме нее, никто, казалось, не заметил.
— Джаред, — прервал меня Брайан. — Ты знаешь, что он уедет в колледж. Конечно, есть вариант нанять другого ученика на подработку, но это все равно не решит проблему.
— Тогда что ты предлагаешь? — поинтересовался я.
— Ну, раз лучше не рассчитывать на Ринго, давайте наймем работника на полный день?
— Мы не можем себе этого позволить. Нам это не по карману.
— Вероятно, пришло время подумать о продаже.
— Нет…
— Скажи им! — На этот раз никому не удалось проигнорировать возглас Мэтта.
— Нет, — шикнул я на него.
— Что ты должен нам сказать, Джаред? — В голубых глазах Лиззи горел вызов.
— Ничего, — ответил я и повернулся к Мэтту. — Не сейчас! — Я даже не ожидал, что разозлюсь на него так сильно. Мы спорили об этом уже несколько дней, и вот он лезет под руку без спросу, решив таким образом меня добить.
Но он смотрел прямо на меня и выглядел не менее рассерженным.
— Что значит «ничего»? — Он не отвел гневный взгляд. — Джареду со следующего семестра предложили место преподавателя в школе.
— Что? — удивился Брайан.
— Здорово! — обрадовалась мама.
— Почему ты ничего не сказал нам? — спросила Лиззи.
Я едва их слышал:
— Ты чертов ублюдок! Поверить не могу, что ты сейчас сделал.
— Почему нет? Все выходные я пытался убедить тебя рассказать им.
— Что? — взвилась Лиззи.
— Ты знал, что я не хочу это обсуждать! — я почти кричал.
Он же говорил все тише, но его почти шепот звучал зловеще:
— Ты не считаешь, что это предложение имеет некоторое отношение к данному обсуждению?
— Ты не имел права!
— Я не имел права? Что ты, черт побери, имеешь в виду?
И тут я на самом деле разорался:
— Ты не имел права, потому что это не твое собачье дело!
Все замерли. Его взгляд превратился в стальной — я давно уже не замечал такого за Мэттом. В глазах застыл лед, лицо стало пустым и невыразительным.
— Вот, значит, как. Поверить не могу, что не понял этого раньше.
Он встал и направился на выход.
— И что это означает? — У меня получилось сбавить тон. Почти. Лиззи выглядела ошарашенной и, подозреваю, из-за меня. Брайан елозил на стуле. О чем думала мама, я так и не разгадал.
— Мне следовало сообразить, что происходит. Ты провел черту, не так ли? И я не должен ее пересекать. Проходит она, вероятно где-то около двери в спальню.
Брайан вскочил, схватил тарелки, которые подвернулись под руку, и рванул на кухню. Мама и Лиззи не сдвинулись с места. — Ты сладко поешь, но истина в том, что ты до сих пор стыдишься себя, а заодно и меня.
— Нет!
— Да! И не прикидывайся, что не понимаешь, о чем я сейчас говорю. Думаешь, я не заметил, что мы больше не можем даже выйти куда-нибудь поужинать? Конечно, ты принял свою ориентацию, но лишь потому, что живешь в гребаном пузыре. Как только дело доходит до реальности, ты прячешь голову в песок.
— Это несправедливо.
— Справедливость? Ты хоть представляешь, с чем я столкнулся из-за тебя на работе? Хоть на миг задумывался? Какая там справедливость? Я просил тебя приложить хоть немного усилий ради меня, но ты даже слушать не хотел. И у тебя хватает наглости говорить о какой-то там справедливости? Ты говорил о том, чего тебе хочется, но у тебя кишка тонка отстоять свои убеждения.
— Подожди, — я оторопел.
Но он уже пошел вразнос:
— И теперь эта работа. Я видел, как ты занимался с учениками, знаю, как тебе нравится преподавать. Но ты собираешься упустить свой шанс, чтобы не иметь дел с несколькими фанатичными родителями и мудаковатыми подростками. Ты намерен проработать в магазине до конца дней просто из-за того, что там тебе не придется столкиваться с остальным миром. Давай, тверди себе, что ты делаешь это, потому что семья в тебе нуждается, только это фигня. Ты трус — вот в чем дело.
— Ты закончил? — спросил я ледяным тоном.
— Да. Определенно я разделался с этой дерьмовой ситуацией. — Он повернулся и вышел, хлопнув дверью.
Лиззи вскочила, запустив в меня скомканной салфеткой:
— Сволочь! — Она рванула за Мэттом.
Остались лишь мы с мамой. Я опустил голову на сложенные на столе руки. Меня трясло — а вдруг последние слова означали, что Мэтт покинул меня навсегда? Хотелось броситься за ним, но что потом? Я не мог сделать то, что он хотел, но и не мог его потерять. Я еще злился, но уже с трудом боролся с рыданиями.
Мама долго молчала перед тем, как высказаться. Глубоко вздохнув, она произнесла:
— Джаред, позволь мне донести до тебя два соображения и обещаю, я больше никогда не стану упоминать этот ужасный инцидент.
— У меня есть выбор?
— Ты же знаешь, что нет. Так вот, первое. Ты не в состоянии контролировать мысли других людей. Только свои. Некоторым не понравится твой жизненный выбор, что бы ты не предпринял. И тебе стоит переживать лишь о собственной судьбе, послав всех к чертям. Второе. Тебе в новинку постоянные и прочные отношения, ты ни с кем не встречался, но поверь, ты не можешь делить с партнером лишь какую-то часть себя, утаивая все остальное, так отношения не строятся — либо все, либо ничего. Третье…
— Ты говорила только о двух вещах.
