Ронда Гарднер - Любовь или свобода?
— Но как все это выяснилось? — не утерпела Дебра и, заметив лукавый взгляд Роберта, пожалела о своей несдержанности: ей следовало просто выслушать его, а затем распрощаться.
— Лоуренсу позвонили из лечебницы, где находится его мать, и сообщили, что у нее был новый сердечный приступ. Он тут же вылетел в Лос-Анджелес. Когда он вернулся, Жаклин связалась с ним, чтобы узнать о самочувствии матери. Не знаю, что он сказал ей по телефону, но, похоже, Лоуренс был пьян. И, поскольку Жеки считает себя в некоторой степени ответственной за него, мы навестили его.
— Когда это было?
Подумав немного, Роберт назвал день. Это случилось после их последней роковой встречи и разговора. У нее защемило сердце от оживших нежелательных воспоминаний.
— Когда мы приехали к нему на квартиру, то застали его спящим на диване. Рядом валялась пустая бутылка из-под виски. Потом, проснувшись, он несколько путано рассказал нам, что произошло, и недоразумение выплыло наружу. Он хотел найти тебя и извиниться за несправедливые слова.
— Все теперь в прошлом, Роберт. И я не желаю ни говорить об этом, ни видеть его. — Не дав собеседнику возможности открыть рот, она быстро спросила: — Он сказал тебе, что умышленно заставил меня поверить в его чувства ко мне, чтобы прервать наш с тобой роман?
— Да. Сказал, — опустив глаза, признался Роберт.
— Тогда ты должен понять, почему я не хочу снова видеть его.
— Ты уверена, что не передумаешь? — после длительной паузы спросил он.
— Я вообще не желаю видеть его — ни сейчас, ни потом. Я рада, что ты объяснил мне, почему он считал, что между тобой и мной роман. Это я могу понять, как и его заботу о Жаклин…
— Ты можешь понять, но не можешь простить, так?
Дебра встала с кресла и подошла к окну. Простить? Именно это требовалось от нее? Мило улыбнуться и сказать: «Я прощаю его»? Но разве она могла, когда при одном упоминании его имени у нее сжималось от боли сердце? Ведь она любила его, любила так, что нельзя было просто взять и вычеркнуть его из памяти, не причинив себе страданий. Но ведь он-то не любил ее!
Роберт встал со своего места и подошел к ней.
— Он очень изменился. Сейчас он надломлен и страдает. Ты заставила его переосмыслить и переоценить те принципы, по которым он жил раньше. Осознав, что он обвинил ни в чем не повинную девушку…
— Но я виновата. — Она повернула к нему лицо, глаза сверкали от слез. — Я уж не настолько невинна, ведь у меня был роман с женатым человеком. Ты же знаешь об этом, Роберт. Почему бы тебе не рассказать о нем Лоуренсу? Уверена, его чувство вины после этого сразу же уменьшится.
— Дебра…
— Нет, Роберт, пожалуйста, уходи. Я… Я очень устала.
— Я могу сообщить ему, где ты скрываешься?
— Нет! Я же говорила тебе, что не хочу ни видеть его, ни слышать о нем впредь, — жестко отрезала она.
На мгновение ей показалось, что сейчас он станет уговаривать ее изменить решение. Но он устало пожал плечами и покачал головой.
— Поступай, как знаешь, но помни: гордость плохой советчик.
Глядя вслед уезжающему Роберту, Дебра с горечью признала, что он в чем-то прав. Видимо, он надеялся уговорить ее, но не смог. Но пусть уж лучше ее мучает гордость, чем унизительное чувство стыда, решила она.
Когда спустя полчаса в кухню вошла Ванесса, то она увидела Дебру, безвольно сидящую в кресле, по бледным щекам девушки струились слезы. Ванесса ждала этого момента и была уверена, что рано или поздно, но он обязательно наступит и принесет в душу Дебры облегчение. И вот сейчас, глядя на измученное лицо и тихо стекающие слезы, писательница поняла, что и она имеет отношение к случившейся трагедии. Ей захотелось, чтобы тот мужчина, истинный виновник этого безграничного отчаяния и страданий, присутствовал здесь и видел бы все сам, собственными глазами.
Только ближе к вечеру Дебра нашла в себе силы рассказать Ванессе о визите Роберта.
— Что ты будешь делать, если Лоуренс приедет сюда? — тихим голосом вновь спросила Ванесса.
— А с какой стати? Все уже и так сказано, — опять последовал почти традиционный ответ.
— О нет, наверняка он захочет увидеть тебя.
И все-таки, подумала Дебра, его гордость не позволит ему приехать. С какой радостью он, вероятно, воспримет известие, что в конечном итоге он был прав: у нее действительно был роман с женатым мужчиной, хотя и не с Робертом. И она поделилась своими соображениями с Ванессой.
— Милая моя, тебя втянули в ситуацию, полную лжи и обмана. Никто не вправе осуждать тебя, потому что ты стала жертвой. Я думаю, вам стоит с ним увидеться. До тех пор пока это не произойдет, прошлое не отпустит тебя.
Дебра не могла признаться ей, что именно этого-то она и не хотела. Она стремилась навсегда запомнить боль, причиненную словами Лоуренса, чтобы в дальнейшем та стала для нее своеобразным противоядием в возможных аналогичных ситуациях.
Прошло несколько дней. Обе женщины были в кабинете, когда зазвонил телефон. Ванесса сняла трубку.
— Нет, простите, сейчас я занята. Не могла бы я сама перезвонить вам чуть позже? — сказала она, бросив мимолетный взгляд в сторону Дебры, и записала номер. — Это насчет интервью, — пояснила она ей, положив трубку. — Я перезвоню им позднее. Кстати, ты, кажется, собиралась съездить в деревню?
— Да. Мне надо на почту и в банк.
— Ах да… Надо будет сделать еще кое-что, — сказала Ванесса, протягивая Дебре список. — Почему бы тебе не отправиться сейчас. Не жди меня, видишь — пока я не могу…
Первый вариант продолжения романа уже был в издательстве, но потребовалось внести кое-какие дополнения. Дебра знала, что писательница предпочитала оставаться наедине со своими несговорчивыми и капризными героями. Поэтому она послушно встала и приняла листок.
Поход в банк и на почту занял у Дебры больше часа: везде, как назло, были очереди. Когда она вернулась, Ванесса нервно мерила кухню шагами.
— Завтра мне придется ехать в Эдинбург. На этом настаивают издатели. Они хотят обсудить рукопись.
— Я уверена, она им понравится. Меня она захватила полностью, — попыталась успокоить ее Дебра.
— Да, надеюсь. Ты сможешь остаться одна в доме? Думаю, все это займет у меня пару дней.
Два дня! Впервые Дебра должна будет остаться в особняке одна. Но что такое два дня? Сущий пустяк! Не стоит даже волноваться, ведь ей двадцать четыре года, а не четырнадцать!
— Со мной все будет хорошо. Я могу съездить в Абердин и кое-что уточнить в архиве.
— Нет-нет, — торопливо возразила Ванесса. — То есть было бы лучше, если бы ты осталась дома… Я не люблю, когда дом так долго пустует. А когда я вернусь, мы вместе съездим в Абердин.
