Карин Либо - От греха подальше
— Нет.
— Небраска — моя родина. Моя мать все еще живет на той ферме, где я выросла. Вот я и подумала, что мы могли бы заехать к ней, остановиться, вести оттуда наблюдение за погодой и быть готовыми выехать, если действительно появятся обнадеживающие признаки. В то же время мы устроимся удобно да еще сэкономим деньги на мотелях. Так что выбирай — Лаббок или дом моей матери. — Она захлопнула заднюю дверцу фургона, скрестила руки на груди и вызывающе посмотрела Роуну в глаза.
Что тут выбирать? Любой вариант устроил бы его больше, чем перспектива возвращения в Лаббок, но поездка на ферму в Небраске показалась ему на удивление привлекательной.
— Ты уверена, что твоя мать спокойно отнесется к появлению незнакомого мужчины в ее доме? — спросил он.
— Абсолютно уверена. Места в доме более чем достаточно, а моя мать — прекрасный повар. Она вечно жалуется, что ей некого кормить, кроме себя, разумеется, и говорит это вполне серьезно.
— Тогда, конечно же, поедем на ферму.
Виктория кивнула, но выглядела немного озабоченной. Может быть, она нервничала перед его встречей с матерью, но совершенно напрасно. Ведь это был не тот случай, когда дочь приводит домой нового приятеля. Как бы то ни было, он не доставит ей поводов для беспокойства.
Местом, куда они направлялись, был город Идз, и находился он всего в четырех часах езды от мотеля, в котором они ночевали. Они пересекли границу штата. Роун с удовольствием созерцал сельские пейзажи, хотя Небраска в этих местах не очень отличалась от Канзаса — такие же ровные поля, старые сараи, белые каркасные дома, ветряные мельницы и маленькие городишки, как две капли воды похожие друг на друга.
Идз ничем не отличался от других городов — он вытянулся вдоль шоссе, обрамляя его рядом магазинчиков с обветшавшими фасадами, с более современными зданиями в глубине, с большим супермаркетом в центре и ресторанчиками быстрого приготовления пищи на окраинах. Когда они въехали на Мейн-стрит, Виктория свернула с шоссе. Они миновали причудливую городскую площадь, типично провинциального вида среднюю школу и заботливо ухоженное кладбище.
Виктория в нескольких словах рассказывала о каждой местной достопримечательности. Роун кивал, вслушиваясь в звуки ее спокойного голоса. Его не столько занимала история города, сколько тот факт, что Виктория больше не сердится на него. В сотый раз за последние три часа он пожалел, что пообещал не прикасаться к ней. Но уже однажды он нарушил свое обещание, отказавшись повиноваться ей и немедленно убраться с пути торнадо. Теперь он не повторит своей ошибки и выполнит обещание, как бы сильно ни хотелось ему нарушить данное слово.
Вскоре они свернули на извилистую, окаймленную деревьями грунтовую дорогу, которая окончилась перед низеньким, аккуратным каркасным домиком с зелеными жалюзи на окнах. Большая, похожая на дворнягу собака выскочила встречать фургон, отчаянно лая и виляя хвостом.
— Приехали, — сказала Виктория, заглушив двигатель. — Надеюсь, твой знаменитый аппетит по-прежнему в порядке, потому что мама будет кормить тебя на убой.
— Прекрасно, я созрел для обеда.
Невысокая женщина с кудрявыми светлыми волосами вышла на порог, и Роун с изумлением понял, что это и есть мать Виктории. Он представлял ее высокой, величавой дамой, словом, постаревшей копией Виктории, с тронутыми сединой волосами, убранными в пучок на затылке. И обязательно в переднике.
Нелва Дрисколл оказалась на голову ниже дочери. И одета она была в спортивный костюм. Она шагнула им навстречу и заключила Викторию в объятия.
— О, дорогая моя, как я рада тебя видеть. Я только что вернулась с теннисного корта и буквально минуту назад получила твое сообщение. — Она повернулась и окинула Роуна взглядом невероятно синих глаз. — А это, наверное, племянник профессора Амоса. Извините, Виктория не удосужилась назвать ваше имя.
— Роун Каллен, — сказал он, протягивая руку. — Рад познакомиться с вами, миссис Дрисколл.
Она энергично пожала ему руку, и у Роуна создалось впечатление, что, будь он чуть менее сдержан, она бы обняла и его.
— Давайте без формальностей. Зовите меня Нелвой. Как хорошо, что вы оба приехали. Виктория, устрой Роуна в гостевом коттедже, а я пока приму душ. Потом мы подумаем об обеде. Вы ведь еще не обедали, верно?
— Нет, мама, — сказала Виктория, улыбаясь. — Неужели я стану наедаться, когда еду к тебе? — Она повернулась к Роуну и добавила: — Ждать придется недолго, уверяю тебя.
Объяснив, где найти простыни и полотенца, Нелва ушла принимать душ. Виктория и Роун извлекли из фургона сумки с вещами. Оставив свой багаж на крыльце, Виктория повела Роуна по мощенной камнем дорожке к небольшому домику, окруженному деревьями.
— У вас есть даже гостевой домик, — заметил Роун. — Это впечатляет.
— Впечатляет, пока не войдешь внутрь. Этот домик — бывшая сторожка. Когда я была маленькой, здесь жили мои дедушка и бабушка.
— Дедушка и бабушка… — мечтательно произнес Роун, облокотившись на перила крыльца. — Я всегда хотел, чтобы у меня были дедушка с бабушкой, но они умерли еще до моего рождения. А твои еще живы?
— Только дедушка. Ему девяносто три года, и он живет в доме престарелых, но у него здесь все в полном порядке. — Она постучала себя пальцем по лбу.
— Ничего себе. Девяносто три. Не думаю, что в моей семье кому-то удавалось дожить до такого возраста. Дядя Амос — наш рекордсмен.
— Если все они были похожи на тебя, то это не удивительно, — выпалила Виктория и тотчас же прикрыла рот ладошкой. — Извини за бестактность.
— Но это правда. Мы, Каллены, спешим жить. Наша фамильная шутка гласит, что Калленам запрещается умирать естественной смертью. — Он не смог сдержать горькие нотки, прорвавшиеся в голосе.
Виктория отвернулась, пошарила рукой над дверным косяком и извлекла из щели ключ от домика. Но, отпирая дверь, секунду помедлила.
— Твоя сестра… с ней произошел несчастный случай?
Ким. Воспоминания о том ужасном дне мучили его с позавчерашнего вечера, но ему удавалось прогонять их, вопреки давней привычке терзаться ими, перебирая их снова и снова. Теперь же невинный вопрос Виктории потряс его с такой силой, будто на него налетел грузовик.
Несчастный случай? Нет, это была умышленная беспечность. Безответственное пренебрежение правилами безопасности.
— Она погибла, ныряя с аквалангом, — Роун заставил себя ответить на ее вопрос.
— Боже мой, это ужасно. Извини. Мне не следовало задавать дурацкие вопросы. — Она повернула ключ и открыла дверь. — Фу, как здесь душно. Давай откроем окна и проветрим.
