Ким Лоренс - Не скрывая чувств
Эмилио Риос был из тех людей, которые не уступали ни в чем, особенно когда на него давили, пусть даже это шло вразрез с его интересами. Он был слишком упрямым.
— Я знала, что ты отреагируешь именно так. Поэтому я ушла.
Он вопросительно поднял брови:
— В смысле?
Эмилио не имел ни малейшего понятия о том, что творилось у нее в голове, но сомневался, что Меган собиралась сказать: «Ты был слеп ко всему, кроме необходимости найти меня и привязать к себе».
Так и получилось.
— Признайся, Эмилио: если бы ты так не стремился доказать отцу, что он не может указывать тебе, что делать, ты бы не поспешил за мной? Но ты доказал. Может, теперь отвезешь меня обратно в аэропорт?
Эмилио резко рассмеялся и взъерошил свои волосы.
— То, как работает твой мозг, будет всегда поражать меня, — сказал он, а сам подумал: «Не говоря уже о том, что еще и разочаровывать». — То есть, следуя твоей логике, если бы мой отец велел мне жениться на тебе, я бы тут же указал тебе на дверь?
— Я не говорю, что ты зашел бы так далеко, но… — Она осеклась, в горле пересохло.
Эмилио наклонился к ней. Его взгляд был прикован к ее губам, и он сказал тихо:
— Вскоре ты узнаешь, насколько далеко я готов зайти, чтобы защитить то, что принадлежит мне.
— Ты думаешь, твой отец на самом деле лишит тебя наследства? Он решится на это?
Эмилио откинулся на спинку сиденья, присвистнув. Было видно, что ему неприятна эта тема и что он смотрит на все происходящее со скептицизмом.
— Да дело не в деньгах! Угрозы моего отца ничего не значат для меня. Он говорил, что лишит меня наследства, когда я разводился. Мой ответ сейчас будет таким же, как и тогда: «Отлично, вперед!»
— Ты разгадал, что он блефует?
«Рисковые меры, но, с другой стороны, Эмилио рожден рисковать».
— Шантаж работает, только если тебя волнует вещь, которой угрожают, — пожал плечами Эмилио. — Мне нравится то, чем я занимаюсь. И я вроде неплохо справляюсь, но если так случится, что завтра мне придется начать все сначала, меня это не особо побеспокоит. А вот у моего отца, который наслаждается своим заслуженным отдыхом на пенсии, очень дорогие хобби. Я зарабатываю много денег, а он много тратит.
— То есть он не будет лишать тебя наследства? — Меган вздохнула. — Ну и слава богу! Но если нужно, я могу поговорить с ним сама и объяснить, что для нас нет… ну, нет возможности осквернить гены семьи Риос. — Зная, что ее смех прозвучал лживо и неубедительно, Меган попыталась соврать более правдоподобно: — Ну, что это был просто… Ну, ты знаешь…
— Нет, я не знаю. Может, ты мне расскажешь, что это было?
— Просто секс, легкомысленный, случайный секс. — Меган увидела, как его глаза загорелись гневом. Она вызывающе вскинула подбородок. — Ну что? Что я опять сказала не так?
Воцарилась напряженная тишина.
Эмилио попытался заговорить, несмотря на комок гнева в своей груди:
— «Просто секс» был у меня. До встречи с тобой. У тебя — нет.
— Ну, тогда у меня был «великолепный секс», — признала она тихо.
Он стиснул зубы:
— Мы занимались любовью, Меган.
Она почувствовала, как он начал сжимать ее руку — все сильнее и сильнее, пока не стало больно. Но Меган едва чувствовала боль. Она не могла отвезти глаз от его лица. В его взгляде она видела нечто невероятное…
— Я мечтал об этом два года.
У Меган свело живот. Она уставилась на Эмилио, ее голова кружилась. Ее трясло, как будто в лихорадке, из-за этих удивительных слов.
Все еще смотря ей в глаза, он поднял ее руку и поднес к губам:
— Но реальность оказалась намного лучше мечты.
Это хриплое признание заставило ее вздрогнуть.
— Эмилио… Я не понимаю…
«Похоже, я сплю, и мне это снится», — подумала Меган, не позволяя себе поверить в то, что его нежный и любящий взгляд значит как раз то, о чем она мечтает.
— Ты думаешь, я не знаю этого? — спросил Эмилио. — Ты самая недогадливая женщина. И угораздило же меня влюбиться именно в тебя! — Он смотрел на ее лицо. — Честно говоря, ты единственная женщина, которую я когда-либо любил.
Она помотала головой. Это было неправдой, она знала, что это было неправдой!
— Но ты любил… Все еще любишь… Ту женщину, которая…
— Ты все еще не поняла? — Эмилио взял ее лицо в свои ладони. — Я влюбился в тебя, Меган. Ты и есть та женщина!
Сказав эти слова, Эмилио почувствовал облегчение. По прошествии двух лет он наконец-то признался ей в своем чувстве.
Едва различимое гудение в ее голове превратилось в громкий гул. Меган, боясь пошевелиться, осторожно посмотрела ему в глаза. Эмилио был абсолютно спокоен. На лице не дрогнул ни один мускул, хотя он был мертвенно бледен.
— Я? — недоумевала Меган. «Что это? Шутка? Если так, это самая жестокая шутка в мире», — думала она. — Но ты же бросил свою жену, ты… — Она замолкла. Кровь медленно отхлынула от ее лица. — Это была… я?!
— Была и есть ты, — сиплым голосом поправил он. — Почему тебе так сложно в это поверить?
Он смахнул большим пальцем слезу, катившуюся по ее щеке. Его любящая улыбка вызвала еще больше слез. Сердце Меган было готово взорваться.
— Но я же не нравилась тебе!
Ее протест потерялся в долгом и нежном поцелуе…
Когда Эмилио отстранился от ее губ, они по-прежнему чувствовали дыхание друг друга и смотрели друг другу в глаза.
«Если это сон, я точно не хочу просыпаться», — думала Меган.
Она пододвинулась ближе, и ее рука скользнула под его кожаную куртку. Меган положила руки на его широкую грудь. Даже сквозь футболку она чувствовала жар его тела и сильные, завораживающие удары его сердца.
— Вроде ты настоящий…
«И уж точно великолепный».
Эмилио улыбнулся и легонько укусил ее полную нижнюю губу.
— Какая ты сладкая! — сказал он, запуская руку под ее юбку и поглаживая гладкую, мягкую, как шелк, кожу ее бедер. Меган еле дышала. — У тебя самая потрясающая кожа!
Меган расстроилась, когда он убрал руку. Если бы он решил заняться с ней любовью прямо на заднем сиденье этого лимузина при условии, что от водителя их отделяла только тонированная стеклянная перегородка, она бы и не подумала останавливать его. Она бы сделала все, чего бы он ни захотел!
На этот раз ей было ничуть не стыдно за свои мысли.
— Но, Эмилио, — начала она, пытаясь собрать в единую картинку все пазлы, ответить на все вопросы. — Я не понимаю… Как… Те выходные…
— Те выходные, — повторил он утомленным голосом.
— Ты презирал меня! Ты едва мог разговаривать со мной и назвал меня потаскушкой.
— В тот день я не мог даже смотреть на тебя. — Эмилио и сейчас залился краской. — Мой бог! — простонал он, отстраняясь от нее. — Я не мог доверять себе, когда мы просто находились в одной комнате. Боялся, что выдам себя с головой. А ты только все усложняла — я чувствовал, что нравлюсь тебе.
