Эдриан Маршалл - Дорогая, где Бобстер?
— Надо же, — пробормотал Стив, которого не очень-то впечатлила эта новость. — И чем он болел?
— Стив отправил результаты анализа медикам, так что скоро мы, наверное, об этом узнаем.
— Если честно, мне сейчас совсем не хочется обсуждать покойников, скелеты и болезни, — признался Стив. — Рождество все-таки.
Я была с ним полностью согласна. И хотя этот праздник мы отмечали в Бервике, мрачным он вовсе не казался.
Стив оставил нас у кузины миссис Мобивиш, а сам поехал за Стю. Меня тут же познакомили с родственниками, собравшимися в гостиной, а те принялись расхваливать мой наряд — миссис Мобивиш скромно промолчала, что это платье было взято из ее гардероба, и я решила не выдавать нашей маленькой тайны.
Меня тут же засыпали вопросами о том, что я собираюсь писать о Бервике. Признаться, я ожидала этих расспросов и мне не очень-то хотелось объявлять всем, что моя статья будет посвящена вампирам. Пришлось слукавить, сказав, что я хочу написать о традициях и поверьях Бервика, что в какой-то степени соответствовало действительности.
Молодых — на это я обратила внимание еще тогда, когда мы с миссис Мобивиш ходили в церковь, — в городе и деревне осталось совсем немного. Все разъехались по другим городам, более крупным, современным и куда менее суеверным, чем Бервик. Правда, меня познакомили с моей ровесницей Дианой, племянницей хозяйки, и Грегом, тридцатилетним повесой, который одарил меня таким взглядом, что я мысленно попросила Элеонор Сэвидж посадить меня куда-нибудь подальше от ее истосковавшегося по женской ласке родственника.
К несчастью, мои молитвы не были услышаны, поэтому мне все-таки пришлось усесться рядом с Грегом. Положение спасло только то, что слева от меня Элеонор Сэвидж посадила Стива. Стю разместили напротив меня, рядом с хорошенькой Дианой Сэвидж, которая немедленно вцепилась в свою жертву и принялась с ней нещадно флиртовать. Я даже обрадовалась, когда принесли «выдержанный» плам-пудинг миссис Мобивиш — он хотя бы ненадолго заткнул рот болтушке Диане.
Кстати, плам-пудинг оказался не только весьма вкусным блюдом, но и эффектным зрелищем: перед тем как порезать его на куски, миссис Мобивиш облила пудинг ромом и подожгла его. Это было великолепно! Как выяснилось, сливовым этот пудинг называют из-за чернослива, который смешивают с другими сухофруктами и хлебными крошками.
Стив весь праздник осыпал меня комплиментами и всячески пытался привлечь к себе мое внимание, прикованное к Стю, который подло улыбался в ответ на откровенные заигрывания Дианы Сэвидж. Если до этого я еще подозревала, что именно Стю оставил прекрасный цветок на крыльце миссис Мобивиш, то его дурацкий флирт с Дианой развеял все мои сомнения.
Но если не Стю, то кто же мог сделать мне такой сюрприз? Из мужского населения Бервика я познакомилась лишь с Грегом, который сидел по правую руку от меня и одолевал своими плоскими шуточками. Стив сделал несколько попыток осадить его навязчивые ухаживания, но Грег совершенно не понимал намеков, а потому не оставил попыток втянуть меня в беседу о сильных заморозках, так не характерных для Бервика, и замужестве, с которым девушке за двадцать, то есть мне, надо бы уже поторопиться.
Банальные советы Грега, как ни странно это звучит, воплотились в моем куске рождественского пирога. Дело в том, что англичане запекают в своих рождественских пирогах маленькие предметы, каждый из которых символизирует исполнение определенных надежд. Стю, например, обнаружил в своем пироге подковку (это означало, что его ожидает удача), чем вызвал неоправданно бурный восторг своей соседки, которая немедленно повисла у него на шее и даже позволила себе чмокнуть моего Стю — то есть моего друга — в щеку. К сожалению, мне не удалось увидеть, как отреагировал на это сам Стю, потому что в этот момент Стив нашел в своем куске пирога монетку. Монетка конечно же символизирует богатство, и я искренне порадовалась за Стива, правда выражала свою радость далеко не так бурно, как новая знакомая Стю Паркера.
В своем кусочке пирога я наткнулась на маленькое колечко, что, как радостно объявила миссис Мобивиш, означает скорое замужество. Большинство собравшихся единодушно решили, что лучшая партия для моей скромной персоны — это Стив Скипер. Поэтому нас немедленно объявили женихом и невестой и потребовали поцелуя, который скрепил бы будущий союз. Наше со Стивом мнение в расчет не принималось, хотя я заметила по глазам Стива, что такое развитие событий его вовсе не задевает.
Вместо того чтобы образумить родственников миссис Мобивиш, он взял меня за руки и буквально вынудил подняться со стула. Я хотела было остановить весь этот фарс, но пока соображала, как лучше это сделать, Стив уже коснулся своими губами моих губ. Этот поцелуй можно было считать вполне невинным, но его видели все, включая Стю.
Меня не так-то просто смутить, но в тот момент я раскраснелась, как алый шар, повисший на самой нижней ветке елки миссис Сэвидж.
Еще больше я заполыхала, когда гости закричали, что одного поцелуя будет недостаточно. Тут, к счастью, я нашлась и пошутила, что это был аванс, а оставшуюся часть поцелуев Стив получит только после свадьбы.
Моя шутка понравилась, гости одобрительно загалдели, а я, пунцовая, как ведьма, привязанная над горящими ветками, уселась на свое место. Краем глаза я все-таки посмотрела на Стю и испытала даже некоторое злорадство: он поглядывал на меня с недовольством и, кажется, не так уже смеялся над шуточками своей соседки.
Мне было непонятно, почему новая знакомая Стю вызывает во мне такое раздражение и почему Стив, который совсем недавно будил во мне такой интерес, перестал притягивать все мое внимание, как это было в самом начале нашего знакомства.
Подозрение, мелькнувшее в моей голове, не то чтобы было абсурдным, скорее мало соответствовало тому, что я знаю о себе.
В школьные годы я относилась к Стю Паркеру, как к отличному парню, который всегда сможет выручить, помочь в трудной ситуации, объяснить сложную задачу и вообще сделает все, что от него зависит, лишь бы дорогому для него человеку было хорошо.
Безусловно, мне было интересно с ним. Несмотря на свою кажущуюся уязвимость, он уже тогда неплохо разбирался в людях. Он много читал, правда в большей степени литература, которая интересовала Стю, была скорее научного толка, нежели гуманитарного. В классе он имел репутацию умника и выскочки, за что, с одной стороны, к нему относились с каким-то, не подберу другого слова, инстинктивным уважением, а с другой — все-таки посмеивались над его тягой к знаниям.
Моему последнему парню доставляло особенное удовольствие высмеивать Стю, и, несмотря на мое заступничество, он практически каждый день находил повод, чтобы придраться к нему. Сам Стю считал его полным кретином, и то, что именно такому кретину досталось мое внимание, невероятно его раздражало.
