Эллен Чейз - Тайна радости
— Ты — блаженство, о котором мечтает каждый мужчина, — пробормотал Трэвис, не в силах оторваться от ее тела.
Кейси зарылась лицом в теплый изгиб его шеи.
Когда Кейси открыла глаза, она увидела, что комната уже наполнена солнечным светом, а Трэвис лежит на боку и терпеливо смотрит на нее. Она сонно улыбнулась.
— Ты храпел.
— А ты украла все покрывало. — Он запечатлел продолжительный поцелуй на ее нежных губах. — Я испытывал большой соблазн разбудить тебя.
— Который час?
— Чуть за полдень.
Кейси зевнула и потянулась как домашняя кошка. Она ощущала непривычную опустошенность и одновременно приятное удовлетворение.
— Скоро сиеста. — Она повернулась на живот и, закрыв подрагивающие ресницы, уткнулась в подушку.
— О нет, не спи! — весело прорычал Трэвис, отбрасывая белоснежную простыню. — Мне пришла в голову отличная идея!
Кейси почувствовала жаркое дыхание около уха.
— Я думала, что мы исчерпали все наши отличные идеи прошлой ночью и сегодня утром, — ответила Кейси, перевернувшись на спину. Она утонула в нежных объятиях перины.
— Давай соберем вещи и закончим неделю в Акапулько, — предложил Трэвис, играя с ямкой на ее щеке.
— Зачем? Здесь тот же самый океан, к тому же кусок собственного уединенного пляжа.
Трэвис выдернул подушки из-под головы Кейси, убрал волосы с ее лица и нежно поцеловал ее закрытые веки. Он любовался гибкими формами ее тела.
— Хочется побродить по городу, магазинам, поторговаться на рынках.
Его пальцы легко пробежались от середины ее шеи к ложбинке между упругими грудями.
— Мы можем каждый вечер танцевать и прогуливаться по морю.
Ласки Трэвиса становились все более убедительными.
— Покатаемся на водных лыжах, поездим верхом и полетаем на дельтаплане. — Он поддразнивал языком уже набухшие соски. Кейси открыла глаза.
— Дельтаплан? — Она отстранилась и села, с удивлением посмотрев на него. — Ты хочешь разбиться?
Трэвис усмехнулся.
— Разве я не говорил тебе, что я профессиональный летчик и довольно опытный парашютист?
— Да, конечно. — Она машинально кивнула. — Но дельтапланеризм не так безопасен, как самолет или парашют, — зароптала она в оправдание, выскользнув из спутавшегося постельного белья. — Все кончится моим сидением у твоей больничной койки.
Они спорили об этом под душем и за завтраком; спорили, когда одевались и собирали вещи; спорили сорокамильной дорогой до Акапулько. Кейси была непреклонна и тогда, когда Трэвис уже готовил радужных оттенков парус для дельтаплана.
Она молилась, наблюдая, как он парил на высоте шестьдесят метров над ослепительно-голубым морем, повисел в воздушном потоке минут пять, а затем опустился прямо на воду благодаря спасательному поясу. Его подобрал быстроходный катер. Когда Трэвис вернулся невредимым, Кейси и смеялась и плакала, глядя в его улыбающееся лицо. Она прильнула к его мокрой груди, проверяя, все ли части его тела на месте.
— Какое блаженство! — восклицала Кейси, с упоением плескаясь в огромном бассейне и наблюдая водоворот, превращающий воду в пенистое пузырчатое облако. — Здесь можно устраивать заплывы.
— А ты становишься избалованной, — заметил Трэвис, улыбнувшись ее отражению в косметическом зеркальце.
— Ты думаешь, мне нравится жизнь в роскоши? — спросила Кейси серьезно, когда он полоскал бритвенное лезвие в мраморной раковине.
Квартира Кастильо была фантастикой. Фойе, похожее на оранжерею, украшали круглые кусты юкки[15].
Бар красного дерева пересекал гостиную, образуя нишу для бесед тет-а-тет. Стены были покрыты восточными фресками, придававшими комнате особый колорит.
Белоснежная кухня была снабжена самой современной техникой — микроволновая печь и конвекционные духовки, пищевой комбайн, компактный гриль и устройство для уплотнения мусора.
Две спальни представляли собой два разных мира. Одна была выполнена под старину: тяжелый гобелен закрывал окно, в центре стояла кровать-канапе[16], украшенная резьбой по дереву. Другая комната была ультрасовременной: огромного размера виброматрац с водяным подогревом бесконечно отражался в зеркальных стенах и потолке.
Все окружала оранжерея.
— Признаться, я в восторге от этого мраморного бассейна, — созналась Кейси. — Остальное похоже на сахарную глазурь на переслащенном пироге. — Она рассмеялась и поморщила нос. — В душе я ужасная мещанка.
Кейси смотрела за плавным скольжением бритвы по намыленным щекам Трэвиса. Его темные волосы, еще мокрые после душа, вились скульптурными локонами вокруг головы, а мощный торс вызывал у нее ассоциацию с греческой статуей.
— А ты что думаешь об этом, Трэвис? Тебе нравится этот дворец?
Он вытер излишки крема и направился к бассейну.
— Я неравнодушен к спальням. — Он усмехнулся, выразительно подняв брови. — Но в душе я крестьянин, и очаровательный пейзаж меня радует больше, чем чужая роскошь.
Он сбросил с себя полотенце и шагнул в бассейн.
— Тебе явно недостает меня!
Кейси поплыла ему навстречу. В ее руках была мыльница, а на губах играла хитрая улыбка. Она покрыла пеной его мощную грудь, наслаждаясь могучей статью его тела, расслаблявшегося под ее томными движениями.
Она медленно массировала ему шею и плечи, затем подушечками пальцев ласкала чисто выбритый подбородок.
— Я тебя люблю, — прошептала Кейси, тепло взглянув в его потемневшие глаза и слегка укусив зубами мочку его уха.
Трэвис ощутил пламя желания и потерял контроль над собой. Он принялся гладить ее округлые бедра, пальцы его чертили зигзаги на ее мягком бархатном животе, начали ласкать спелые полные груди, необыкновенно возбуждавшие его.
Кожа ее была шелковистой и лоснящейся.
Он крепко обнял ее, прижав к своему худому телу.
— Я люблю тебя еще больше.
Горячая волна возбуждения подхватила Кейси, пенящаяся вода в бассейне еще больше усиливала ее вожделение. Она не могла припомнить, когда еще она ощущала себя более счастливой и более женственной. Кейси почувствовала отвердевающее вторжение его мужской плоти и пылко отдалась дерзкому напору Трэвиса.
9
Кейси зевала и моргала сонными глазами, пытаясь сосредоточиться. Она с удивлением смотрела на полностью одетого Трэвиса. Он был в серых брюках и бледно-голубой просторной рубашке, которые шли ему больше, чем обычные шорты и футболка.
— Разве такой наряд подходит для завтрака? — спросила она.
— Я собираюсь на весь день в Акапулько, — сказал Трэвис, положив в тостер два ломтика хлеба.
