Маргарет Мюр - Полет ангела
— Разве можно напоминать даме о таких скучных вещах, как деловые договоренности. Значит, твоей потенции хватит только на две недели?
— Нет, конечно. Мы же говорили о минимуме. А максимум еще никто не определял. Вначале надо попробовать. Как в Библии говорится, познать друг друга. А будущее само покажет.
— Звучит разумно. Ну что ж. Попробуем, что из всего этого получится.
Они лежали на постели в той же гостевой комнате, в которой прошла ее первая ночь в этой усадьбе. По ее настоянию. Это вызывало интересные ассоциации с прошлым, протягивая связующую нить с ночью ее эротических мечтаний, светлых надежд и грустного одиночества. С ее сумбурными снами, в которых она скакала куда-то вдаль верхом на пылком кентавре с белокурой гривой и сверкающей улыбкой. Пришло время разгадки этого странного сна.
За окном уже начинало светать, и нижняя кромка неба отливала розоватым цветом. Шелестели деревья, и начали пробуждаться первые ранние пташки. Какая тишина и идиллия там, по ту сторону ограждающих их стен. И рядом с ней красивый, сильный мужчина, чье обнаженное тело всего минуту назад скользнуло в ее постель. Чей голос уже шептал ей нежно на ушко, возможно, тривиальные, но такие сладкие слова…
Его рука бережно протиснулась между ее головой и подушкой и приподняла к себе, притягивая ее губы к своим губам. Другая рука уверенно легла на округлость бедра, слегка вдавливая пальцы в податливую упругость. Их тела соприкоснулись, и она почувствовала, как мгновенно отозвались на это прикосновение ее груди. И как начал реагировать на эту близость еще незнакомый ей мужской орган, интуитивно ищущий вход в узкое ущелье между ее ногами, пока еще прикрытое легкой паутинкой ткани.
Их губы тоже нежно соприкоснулись, словно знакомясь друг с другом. Затем он втянул ее нижнюю губу, слегка покусывая и чувствуя, как она набухает. Потом перебрался губами вниз, по точеной шейке, вдоль голубой прожилки, к сладкой ложбинке между ее грудями. Прекрасная тропа, пролегающая между двумя холмами, как будто созданная для путешествий мужского языка. И он прошелся между этими мягкими и упругими холмами, взбираясь постепенно вверх, по спирали, к острым вершинкам, уже затвердевшим и напрягшимся в ожидании все более утонченных и острых ласк. А его все растущий «малыш» где-то там, внизу, продолжал свое путешествие, скользя вдоль жемчужной раковины, подбираясь на нарастающих волнах страсти все ближе и ближе к конечной цели.
Но, по мнению хозяина, еще было рано врываться в чудесный замок принцессы. Она почувствовала, как мужское тело скользнуло вниз, и шаловливый чертенок внизу живота перестал тыкать своей мордочкой в уже увлажненную ткань ее трусиков, пытаясь преодолеть последнее препятствие. Эта потеря контакта вызвала отзвук разочарования в ее теле, но ненадолго. Ибо на смену ему пришли еще более изысканные ощущения.
Робер приподнял свое лицо над ее гладкими, как мрамор, бедрами, нащупал языком ямочку в центре живота, а затем провел языком полоску над пересекающей бедра тканью, как бы отмечая ритуальную линию перехода границы на пути к полному слиянию мужского и женского начала. То, что еще тысячи лет назад на пиктограммах шумеров изображалось как два треугольника, входящие сверху и снизу друг в друга. Взаимослияние, взаимопоглощение и взаимопознание двух миров. Двух главных человеческих рас, женской и мужской. Двух начал мироздания.
Затем его пальцы еще плотнее обхватили ее податливые бедра, и он прижал их к своему разгоряченному лицу, впитывая горячий и пряный запах, струящийся из увлажненной ложбинки… Анжела застонала.
— Так нечестно, — с трудом выдавила она хриплым, задыхающимся от страсти голосом.
— Что нечестно? — Он с трудом оторвал лицо от ее возбужденной плоти, слепо вглядываясь туда, где смутным пятном белело ее лицо.
— Ты уже обнажен, а на мне еще осталась одежда. И ты слишком медлишь. Это лишнее. Иди ко мне.
Анжела нетерпеливо обхватила его за плечи, притягивая к себе, вверх. С каждой секундой она чувствовала, как в ней все сильнее просыпается дикая пантера, алчущая мужской плоти и бурного, безудержного секса. Ненасытная и неумолимая. Звереющая все более от мускусного запаха возбужденного самца. Ослепленная, уже почти теряющая над собой контроль в предвкушении долгожданного соития. Исстрадавшаяся от жажды тигрица, добравшаяся наконец до берега ручья.
— Подожди секунду. — Она слегка отодвинулась и выгнулась, освободив бедра. Затем одним быстрым движением рук и ног избавилась от тонкого розового кружева. А потом повернулась на бок и ухватилась за радостно вздыбленную, давно заждавшуюся настоящего общения плоть. Мужскую плоть, уже и без того огромную, но продолжающую быстро расти и тянуться навстречу своей спасительнице. В сторону влажных глубин, в которые так приятно погрузиться этим отзывчивым органом, взбудораженным и разгоряченным от страсти…
Она потянула его на себя, настойчиво и властно, одновременно распахивая ноги, чтобы мужская плоть могла мгновенно и без остатка заполнить собой исстрадавшееся, истомленное пустотой лоно. Она почувствовала, как жадные мужские руки блуждают по ее телу, оттягивая главный момент в общении.
Зачем и кому нужны эти предварительные ласки? Она и без того уже вся горит, и внутри, и снаружи, и тело требует совершенно другого. Утоления невыносимой сексуальной жажды. Быстрого и мощного насыщения взбесившейся плоти. Спасения от полового голода. Без всяких проволочек и затяжек. Немедленно. Сейчас же. Пока она сама не набросилась на этого глупого и нерасторопного самца, в диком и исступленном остервенении. Такого с ней не было никогда во время общения с его предшественниками. Впервые в жизни она ощущала столь сильный накал чувств…
А его руки и губы все блуждали по ее телу, не спеша, как будто знакомясь с ним. Этот коварный змей-искуситель опять уполз вниз. По изгибам ее бедер и ее груди. По плоской поверхности ее живота. Его губы и язык даже успели забраться в перламутровую расщелину ее нежных половых губ, всасывая обильно выделяющуюся из них пряную и липкую влагу. Наслаждаясь ею, как пчела-медонос, слизывая сексуальный нектар с росистых лепестков раскрытого женского цветка.
Инстинктивно она вцепилась в волосы на его голове, то ли пытаясь вдавить его лицо в свою вибрирующую плоть, то ли пытаясь опять подтянуть его выше, чтобы губы соединились с губами, освободив низ живота для более существенного наслаждения.
— Пожалуйста, Робер. Я больше не могу. Я хочу тебя. Немедленно.
Она потянулась рукой вниз, чтобы опять овладеть этим богоданным инструментом, столь прекрасным и послушным, но доставшимся по ошибке недогадливому владельцу. Чтобы вонзить его в себя, в свое горячее, болезненно ноющее от нетерпения лоно, до конца, до упора. Чтобы потом скользить по нему, извиваясь всем телом, с каждым разом набирая скорость и силу эмоций, качаясь на волнах наслаждений, погружаясь в них все больше и больше, отрываясь от этой грешной земли и уносясь в небытие, в небеса, в нирвану. Она уже чувствовала, как накатывает первая волна оргазма.
