Дороти Иден - Лицо ангела
В тот день увидеть мисс Берт возможности не представилось, потому что Ганс отправил ее к сестре в Норфолк. Он попросил у Клайва машину, чтобы довезти ее до Мейдстоуна, где он посадил ее в поезд до Лондона. По телефону Ганс предупредил ее сестру, чтобы та встретила мисс Берт на вокзале королевы Виктории. Когда пришла Мег, он объяснил ей, что с мисс Берт уже невозможно стало справляться.
Раньше она никогда не оставалась в своей комнате больше чем на один день, но в этот раз она отказывалась выходить или разговаривать почти целую неделю. Когда Ганс уже договорился с ее сестрой, ему пришлось почти силой вывести мисс Берт из комнаты и посадить в машину. Соседи подтвердят это, так как один из них даже спросил, не нужна ли Гансу его помощь. Он отказался, потому что мисс Берт могла еще больше разволноваться, а к тому времени ему уже удалось уговорить ее сесть в машину без сопротивления. Ганс хотел довезти ее до Лондона, но когда они доехали до Мейдстоуна, мисс Берт покинуло ее обычное настроение, и к ней вернулся рассудок. Перемена обстановки и возбуждение вернули ее в нормальное состояние, и она настояла на том, что вполне способна продолжить путешествие одна.
— После этого ей оставалось только сойти с поезда на вокзале Виктория, — объяснил Ганс. — Она не могла ошибиться. Эта задача посильна и ребенку. Я думаю, что и так сделал для нее слишком много, взяв на себя все эти хлопоты. Слава Богу, я отправил ее, пока она еще сама в состоянии двигаться. Я позволил ей оставаться здесь слишком долго.
Мег прислушалась к тишине в доме. Теперь в комнате мисс Берт не слышно было шагов. Она никогда не видела эту старую женщину, и у нее возникло чувство, будто та никогда не существовала. Птичек на подоконнике кормила чья-то невидимая рука, невидимые шаги стучали по полу.
— Теперь вы потеряли обеих: мисс Берт и Дженни, — заметила Мег. — Вы знали, что Дженни уехала, да?
Ганс выразительно пожал плечами. Он выглядел очень грустным.
— С Дженни тоже стало трудно справляться, хотя мне очень жаль об этом говорить.
— Разве она вам безразлична, Ганс?
— Она мне очень нравилась.
— Что же вы сделали, чтобы заставить ее уехать так быстро?
— Мы оба потеряли терпение, — неохотно ответил он. — Дженни восприняла все слишком серьезно. — Помолчав минуту, Ганс раздраженно продолжал: — Женщины слишком многого хотят! Они пугают меня. Я полагаю, что был несправедлив к маленькой Дженни. Но я не хотел. Она сама заварила эту кашу своими невыполнимыми требованиями. Я должен был говорить с ней откровенно. Вот… — Ганс опять пожал плечами. — Жизнь продолжается. С Дженни все будет хорошо. Она знает, как позаботиться о себе.
— Но разве вам нисколько не жаль ее? — настаивала Мег. Не было ли его философское сожаление чересчур наигранным?
По лицу Ганса пробежала тень гнева. Это произошло так быстро, что Мег могла подумать, ей это показалось. Только одно мгновение она могла видеть, каким может быть Ганс, если его действительно рассердить. Затем Ганс вновь заговорил мягким голосом:
— Мег, давайте не будем слишком вдаваться в личные переживания. Каждый может испытывать боль. Я хотел только написать ваш портрет, а затем заниматься вскрытием трупов.
Мег было немного стыдно за свое неприкрытое любопытство. Она слишком много слушала Саймона.
— Простите, Ганс. Конечно, это не мое дело.
— Все в порядке, моя дорогая. Все об этом говорят. Точно так же, как о Клайве и Луизе.
— Но Дженни не пострадала!
— Ах, нет. Во всяком случае физически. Я только хочу сказать, что это очень болтливая деревня. А теперь, пока есть дневной свет, я должен работать.
В одну ночь из жизни Ганса исчезли две женщины. Не существовало никаких доказательств, что в их отъезде было что-то мистическое, хотя Мег не покидало ощущение присутствия опасности. В тихом доме? В молчаливой, внимательно разглядывающей ее кошке, которая видела все, но ничего не говорила? В самом Гансе, который казался поглощенным своими мыслями, в глубоких морщинах на его лице?
Мег сказала, что не может оставаться у него долго, потому что утром у нее был всего час, и хотя сам Клайв разрешил ей прийти сюда, он хотел сделать кое-какую работу до обеда.
— Тогда мы выпьем чай пораньше, — коротко отреагировал Ганс. — Я тоже сегодня не в настроении. Слишком многое случилось. Я думал, что работа меня успокоит, но я только начинаю все делать хуже. — Он бросил кисть. — Побудьте здесь, Мег, пока я приготовлю чай.
— Могу я вам помочь?
— Нет, нет, поговорите с кошкой. Она так одинока теперь, когда потеряла свою хозяйку.
Мег погладила кошку по голове. Но та была слишком отчужденной и не выразила удовольствия. Она села на старый сундук, аккуратно поджав под себя лапки. В глаза ей светило полуденное солнце, заставляя их гореть. Солнце также блестело в оконных стеклах, на запыленных полах и горело красным пламенем на какой-то ткани, выглядывавшей из сундука. Мег неожиданно увидела ее, и сердце ее сильно забилось.
Она не могла бы объяснить, почему она чувствовала такую напряженность в этот день в мастерской Ганса. В воздухе как будто витал страх или горе.
У Дженни было красное платье, вспомнила Мег, которое подчеркивало ее чувственность.
Но Дженни уехала из Френчли. Это знал каждый. Люди в «Крауне» и даже носильщик на вокзале подтвердили это.
Мег внезапно похолодела от дурного предчувствия. Она осторожно сняла кошку с сундука, но затем никак не могла решиться открыть крышку.
Когда она наконец это сделала, то испытала чувство облегчения, а потом восхищения. Красная ткань была частью юбки парчового платья. Настоящее прекрасное платье, выполненное в средневековом стиле. В сундуке были еще туфли, маленькая черная шапочка и тяжелые связки жемчуга.
Ганс, наверное, использовал их для работы. Бедный Ганс с его невероятными амбициями. Полная возбуждения, Мег решила надеть платье и жемчуг. Быстро, до возвращения Ганса.
Жесткая ткань шуршала. В талии платье было слишком мало. Мег задержала дыхание и застегнула крючки. Черная бархатная шапочка скромно пристроилась на ее светлых волосах. Мег двинулась к помосту, на котором она должна была сидеть. Кошка, не мигая, следила за ней. Ганс хотел, чтобы на ней было чисто белое платье. Но она испытывала гораздо больше эмоций в этом старинном платье. Ганс согласится, когда увидит ее.
Мег села спиной к двери в ожидании Ганса.
Наконец зазвенели чашки, дверь распахнулась.
— А вот и мы… — начал Ганс и резко остановился.
Мег продолжала сидеть к нему спиной, не двигаясь. Затем, не дождавшись ни единого звука, она со смехом повернулась.
