Джо Келлоу - Эхо давней любви
Она нежно улыбнулась.
— Ходячая пустыня с богатым запасом любви.
Он ласково поцеловал кончик ее носа.
— Находившейся под землей в ожидании, когда наконец ее извлекут наружу, — добавил Митч.
— Я сумела извлечь ее? — прошептала она.
— Да, уж ты классный бурильщик.
10
Когда на следующее утро она вошла в свой офис, счастливо улыбаясь, Линн с некоторым удивлением посмотрела на нее.
— Доброе утро, Блаэр. Было два ранних звонка.
Подойдя к двери своего кабинета, Блаэр обернулась:
— Что-нибудь срочное?
— Не думаю, — ответила Линн. — Звучит как-то скучно. Информация и номера на вашем столе.
Глубоко вздохнув и мечтательно улыбаясь, Блаэр открыла дверь и сказала:
— Прекрасно. Займусь ими немного позже.
— Как прошел уик-энд? — не выдержав, спросила Линн. Выпрямившись в кресле, она лукаво смотрела на Блаэр.
— Самый обычный уик-энд.
Линн кивнула многозначительно:
— Вэйн, должно быть, сменил тактику? Что-то необычное произошло между вами на этот раз, это издалека заметно.
Блаэр театрально закатила глаза и тут же вспомнила перемены, произошедшие в «тактике Вэйна».
— Да уж, — произнесла она, — это точно!
Они обе рассмеялись, и Блаэр вошла в свой кабинет. Расправив юбку, она села за стол, повертелась некоторое время в кресле, потом задумчиво уставилась в окно, улыбаясь великолепному весеннему дню и своим собственным мыслям. «Быть может, — думала она, — я со стороны выгляжу дурочкой, но какое мне дело до этого, если я так счастлива?»
Наблюдая за необыкновенно красивой малиновкой, сидевшей на ветке напротив ее окна, Блаэр погрузилась в глубокое раздумье. Следя за прыжками птички, она вспомнила, что никогда раньше не загадывала желание при виде падающей звезды или задувая свечки на именинном пироге. Она всегда считала, что лишь сообразительность и решительность помогут ей воплотить свои мечты. В детстве однажды бабушка сказала ей, что можно загадать желание, увидев малиновку, сидящую на ветке. И если та после этого взлетит вверх, то желание непременно исполнится, а если полетит вниз — нет. Блаэр вдруг поймала себя на том, что хочет доверить этим ярко-красным крылышкам свое самое сокровенное желание.
— Я хочу, чтобы у нас с Митчем все было хорошо. Я так люблю его. Пусть так будет всегда, — она задумчиво улыбнулась птичке и замерла, очарованная тишиной, в ожидании момента, когда та полетит.
Неожиданно зазвонил телефон, и Блаэр быстро повернулась в кресле, чтобы нажать на кнопку, как тут же вспомнила про малиновку и опять взглянула в окно. Птичка уже улетела, и Блаэр так и не увидела куда.
Но когда несколько секунд спустя Блаэр услышала голос Линн, объявляющий: «Шарлотта Морган хочет тебя видеть», — она решила, что малиновка, должно быть, просто камнем рухнула с ветки на землю.
Через секунду открылась дверь, и Шарлотта Морган вошла в комнату. Она была одета в прекрасный брючный костюм медно-красного цвета, и с надменным видом прошествовала к креслу. Но выражение ее лица не очень-то подходило к ее уверенной походке. Она была явно чем-то обеспокоена.
До того, как та что-либо произнесла, Блаэр предупреждающе подняла руку и сказала:
— Миссис Морган, я должна проинформировать вас, что больше не являюсь вашим представителем.
Глаза Шарлотты возмущенно вспыхнули.
— Что это значит? Вы ведь были моим адвокатом все время, с самого начала.
Блаэр задумалась, а затем ответила:
— Я знаю. Но больше не могу пребывать в таком качестве. Ситуация изменилась…
Шарлотта прервала ее, громко воскликнув:
— Это уж точно, изменилась, черт побери! Дурак, за которым я была замужем, совсем рехнулся!
Она нервно облизала губы.
— Он не хочет судиться со мной, представляете себе! — она опустила глаза. — Он отдает мне все без боя! — Шарлотта замолчала, затем, снова взглянув на Блаэр, добавила: — Что-то тут не так!
Наступила напряженная тишина. Блаэр не хотелось ее нарушать, но она, пересилив себя, произнесла:
— Я не думаю, что он сдался сам, скорее его решение было продиктовано судом, который принял во внимание свидетельства, бывшие в вашем деле.
Шарлотта неопределенно посмотрела на нее.
— Я соврала, — сказала она просто. — Я солгала.
Блаэр почувствовала, как ее рот приоткрывается от удивления, а лицо вытягивается. Наконец, она произнесла:
— Не думаю, что теперь это имеет значение.
Блаэр откинулась в кресле.
— Что сделано, то сделано, — сказала она спокойно.
— Нет, что сделано, должно быть отменено, — сказала Шарлотта с мрачным выражением на лице. — Я сама придумала эти бумажки, и моя подруга-нотариус засвидетельствовала подписи. Я сказала ей, что это подписал Митч и у нее не было оснований сомневаться в этом.
Блаэр на секунду закрыла глаза и легко встряхнула головой: да, теперь это Митч, а не Уильям или Билл. Ужасная слабость охватила ее, и она почувствовала, как замедляется биение сердца. Она хотела произнести осуждающе, но получилось даже тише, чем шепотом:
— Вы же говорили мне, что эти подписи могут выдержать любую экспертизу, потому что это настоящие подписи Митча.
Шарлотта выпрямилась и произнесла отчетливо:
— Да, это так. Все дело в том, что я взяла два его аннулированных чека, через копирку перевела его подписи и зафиксировала их несмывающимися чернилами. Подпись сошла бы за подлинную, если бы только кто-нибудь не обнаружил следы копировальной бумаги.
Блаэр, глубоко задумавшись, потерла переносицу. Она была ужасно разочарована.
— Зачем? — прошептала она. — Зачем же вы обманывали суд и вовлекли меня в этот грязный спектакль? Зачем вы лгали?
Лицо Шарлотты покраснело, и голос дрогнул, когда она ответила:
— Для того, чтобы заставить его платить. Я поклялась, когда он покинул меня ради этой Богом забытой страны, что этот раз будет для него последним.
Их взгляды встретились.
— Я сделала это, чтобы показать ему, что я могу сделать многое. Но я ожидала, что он будет бороться, — ее лицо вдруг побледнело, — я не думала, что этим все закончится. Я знала, что он может все изменить. Я надеялась, что он отложит развод, — продолжала Шарлотта. Блаэр слушала ее, закрыв глаза. — Это его вина. Из-за него я сделала это. Его вина в том, что он оставил меня одну на несколько месяцев. Я его жена! Но теперь… теперь в его жизни появилась какая-то другая женщина.
Блаэр открыла глаза:
— Та, которую вы упомянули в суде? Марша Партлоу? — ее раздражение росло, и она уже не могла сдерживать его.
