Викки Уэбстер - Скажи мне «да»
Мэдиген вновь взглянул на экран, размышляя.
— А может быть…
Они переглянулись. Одна и та же мысль одновременно пришла в голову к ним обоим.
— …Розы или гвоздики означают соответственно мальчика или девочку, — с горячностью заключила Лиз.
Кейн читал надписи на экране.
— Здесь за словом питомник идут названия городов. И это все те города, в которых были похищены дети.
Кейн продолжил размышлять вслух:
— Но здесь много больше данных, чем на одиннадцать детей.
— Одиннадцать известных похищений, — настаивала Лиз, в голове которой все начало складываться в цельную картину. Она должна оказаться правой. — Но может быть, их было больше. Тут также могут числиться дети, чьих матерей убедили отдать их для усыновления.
Кейн заключил:
— И адреса, которые указывают, кто купил товар, говорят о том, кто усыновил ребенка. Мы должны распечатать это и факсом передать в Лос-Анджелес и Неваду. — Детектив заглянул в коробку и присвистнул от неожиданности: в ней было еще шесть дискет. — Я думаю, что это гораздо более крупное дело, чем казалось поначалу.
Лиз кивнула, с трудом сдерживаясь:
— Найдите мне дискету с последней датой.
Кейн вытряхнул содержимое коробки. На дискетах были наклеены аккуратные этикетки — каждая вмещала данные за шесть месяцев. Он протянул ей одну, датированную последними шестью месяцами.
— Попробуйте эту.
Лиз заменила дискету, едва сдерживая волнение, она просматривала текст за текстом, пока не дошла до самого последнего.
Слыша стук собственного сердца, Элизабет перечитывала его вновь и вновь. Эта информация была датирована пятью днями позже рождения Кэти. Местом нахождения питомника был назван Ньюпорт Бич, Калифорния. — Одна дюжина роз, — прочитала вслух Лиз, — послана мистеру и миссис Бромли Кулхейн, Дирфилд-Лэйн, Лэйк III Тахо, Невада.
Лиз взглянула на Кейна:
— Кэти была похищена двумя днями раньше! О, Кейн! — зажав ладонью рот, она разразилась слезами горя и радости одновременно. — Мы нашли ее!
Они вернулись в участок. Погода за время их отсутствия испортилась. Редхок все еще находился в помещении дежурной части. Кейн показал ему первые листы, распечатанные Элизабет.
— А на подходе еще куча дел, — сказал ему Мэдиген. — Еще шесть заполненных дискет. Я поручил вашему сотруднику распечатать остальные.
Редхок внимательно просмотрел имена на первом листе и тихо присвистнул. Здесь было множество записей.
— Ух! — Он бросил лист на стол. — Это касается множества человеческих жизней, — пробормотал он. — Шесть дискет, да? — Кейн кивнул. — Похоже, эти парни занимаются своим бизнесом много лет. — Редхок посмотрел на Лиз, и выражение его лица смягчилось. — Ваша девчушка есть в списке?
Лиз кивнула:
— В самом последнем.
Редхок нашел нужную страницу и просмотрел ее. Запись выглядела такой невинной!
— Вам повезло, что этот парень такой педант и сохранил все записи.
— Возможно, тщеславие, — заметил Кейн. — Его еще не нашли?
Редхок покачал головой:
— Нет, но это лишь вопрос времени. У нас есть точный его портрет. — Он взглянул на Кейна и Лиз и улыбнулся: — Отличная работа. — Раскат грома на улице словно подтвердил его слова. — Вы оба готовы отправиться в… — он взглянул на лежавший перед ним лист, — Тэхьо?
— Как только можно будет вылететь, — заявила Лиз.
Редхок выглянул в окно. Дождь лил стеной. Гроза началась менее чем полчаса назад и сейчас достигла полной силы. Редхок прислушался к раскатам грома:
— Тут могут быть проблемы.
— Мы можем поехать, — Лиз с опаской взглянула на Кейна.
— Это более чем в шестистах милях отсюда, — заметил Мэдиген. — Пользоваться машиной бессмысленно, ведь за это время небо может проясниться и погода снова станет летной.
— Кроме того, нет смысла рисковать, при таком ливне по дороге можно попасть в неприятность, — добавил Редхок.
Кейн понимал, что чувствует Лиз, но ничего нельзя было поделать. Они должны были переждать непогоду.
— Если это было удочерение, вы найдете Кэти там утром.
— Вот, взгляните, — Редхок указал пальцем на страницу. — Это все усыновления; дети оказались в семьях, которые хотели иметь ребенка. — На лице его неожиданно появилось горестное выражение. — У меня самого приемный сын, и я не знаю, что буду делать, если кто-то вдруг появится на моем пороге и потребует его обратно.
Эта мысль и не приходила ей в голову, призналась себе Лиз. Им придется столкнуться с драмой. Господи, она так устала и измучилась. Когда же, наконец, все это закончится? Девушка взглянула на Кейна и увидела, что он набирает номер, связываясь по телефону с аэропортом.
— Так оно и есть, — сказал он Редхоку. — Никаких полетов не будет, пока непогода не кончится. — Кейн взглянул на Лиз. Он понимал, как ей тяжело, что она рвется к дочери, готовая пойти хоть пешком. Он невольно задался вопросом — способна ли она столь же беззаветно полюбить мужчину? Впрочем, это совсем не его дело.
— Сегодня все равно уже ничего не получится, — сказал Редхок. — Вам придется провести ночь в отеле. Если я не увижу вас до отлета, просто оставьте машину в аэропорту и позвоните мне. Я пришлю кого-нибудь за ней. Удачи вам обоим.
Единственный маленький номер, не занятый из-за дурной погоды, был точной, словно нарисованный под копирку, копией того номера, в котором они останавливались: столь же невзрачная обстановка, такая же двуспальная кровать.
Лиз невольно взглянула на Кейна: он занимался с ней любовью в таком же номере отеля. Произойдет ли это снова? Будет ли это так же сладостно и нежно, как ей бы хотелось? Или он отвернется от нее? В комнате было тепло, но от нервного озноба Лиз дрожала.
Кейн закрыл дверь, опустил на пол ее дорожный чемоданчик, обернулся и увидел, что Лиз смотрит на кровать и в глазах ее неуверенность. Она боится, подумал он. Боится остаться в комнате наедине с ним. Боится, что если один раз они занимались любовью, то он силой станет вновь ее домогаться. И то, что она могла так о нем думать, доставляло Кейну невыносимую боль.
Он снял свою насквозь мокрую куртку и бросил ее на спинку колченогого стула.
— Можешь не беспокоиться, — слова прозвучали грубо. — Я не собираюсь напасть на тебя.
Лиз резко повернулась в его сторону и растерянно посмотрела на него. Она слышала боль в голосе Кейна. Почему? О чем он думает? Девушка только сейчас до конца осознала, насколько ранимый человек скрывается за его суровой внешностью. Она ненавидела тех, кто ранил его так глубоко, что он не смел рискнуть заставить себя чувствовать и любить как всякий другой человек, что может быть любимым, поверить.
