Лайза Маклерон - Ночь в Венеции
– Ох, Лиз, не сердись. Просто подумал, не мешает пощекотать Биллу нервы. – Он помолчал, видимо вспоминая их недолгий роман. – Я не мог пойти наперекор брату, коль так все случилось. Я по-прежнему отношусь к тебе с нежностью… Но в отместку почему бы не насолить брату? Макс Шнейдер – стильный малый!..
Милый, наивный Роби! – подумала девушка и, меняя тему, спросила:
– Кстати, как здоровье Мэри?
– Сейчас, слава Богу, пошло на поправку. Накачали антибиотиками, у нее перитонит вроде бы начинался. Думали, не выживет. Но, кажется, на следующей неделе выписывают домой… Слушай, Лиз, забери заявление! Или хотя бы прежде поговори с ним.
– Нет, не возьму! Разбирайтесь между собой сами, меня подставлять не надо. Ты брал меня на работу, ты и отпустишь.
– Ты куда? – спросил Роберт, когда Элизабет направилась к двери.
– Как куда? Последую твоему совету – поговорю с боссом… – успокоила его Элизабет.
– Ну так захвати конверт, пожалуйста! Я устал с ним сражаться, а ты у нас воительница!
Да уж! – хотелось ей бросить упрек Роберту. Наверняка думает, что Билли уговорит остаться. Нет, с нее хватит!
Когда Элизабет без стука вошла в кабинет Блэкмора, ее душила холодная ярость.
Билли стоял у окна. Обозревал Чикаго, как говорится, с высоты птичьего полета. Руки в брюки… Без пиджака… Красив… Ну да ладно! Не любоваться же им она пришла.
– Где ты пропадала, черт бы тебя побрал? – рявкнул Билли, злобно оскалившись, как пес, с которого только что сняли намордник.
Не ожидавшая грубости Элизабет растерялась. Но тут же сообразила: он хочет перехватить инициативу. Не получится, дорогой!
– Где была, там меня уже нет!
Он прищурился.
– Мисс Гиллан, президент компании требует объяснения по всей форме. Не экс-любовник, а президент, которому ты требовалась для уточнения контракта…
Экс-любовник? Вот оно как! Бывший, значит? Девушке стало больно.
– Итак, повторяю, где ты скрывалась? – спросил он более миролюбиво, заметив, что слово «экс-любовник» несколько усмирило ее пыл.
– У родителей, на вилле, – ответила она ни с того ни с сего, хотя вовсе не собиралась вдаваться в подробности.
– С родителями? На вилле?
– Ну да!
– С родителями, говоришь??? – повторил Билли насмешливо.
– Представь себе! У меня есть и мама, и папа, – ответила Элизабет с гордостью.
– Те самые, которых ты ненавидишь? – съехидничал он.
– Откуда ты взял? Я не говорила ничего подобного.
– Любишь, значит, но… недолюбливаешь! Презираешь, как меня?
– Почему ты так считаешь? Мы просто не понимали друг друга, вот и все. А теперь разобрались.
– Мы с тобой?
– Нет, конечно! Ты вещь в себе, тебя и через миллион лет не раскусишь. Вот эту нашу встречу я должна расценивать как разговор с боссом? – небрежным жестом Элизабет откинула со щеки прядь волос. – Дело в том, что я не представляю, в какой тональности отвечать на твои вопросы.
Билли вздохнул и взъерошил шевелюру.
– Спроси что-нибудь полегче! – огрызнулся он. – Как мне кажется, я всегда один и тот же, только с тобой у меня происходит раздвоение личности.
– А знаешь почему? Ты решил, что раз платишь жалованье, то можно заодно прибрать и меня к рукам, не так ли? – Элизабет усмехнулась, вновь обретая уверенность. – Поэтому и во Франкфурт примчался, хотя, как выяснилось, особой необходимости не было.
– Во Франкфурт? – переспросил Блэкмор. Взглянув на девушку, быстро отвел глаза. – Ладно, Лиз, что произошло, того не миновать, но извиняться я не намерен. Вы с Робертом наломали дров, а мне пришлось расхлебывать.
– Стало быть, шикарный отель, роскошный номер и я собственной персоной – для твоей услады?
Билли поморщился, будто Элизабет позволила себе пошлость, и сказал с расстановкой:
– Я хотел провести время с тобой вдвоем. Это одно. Второе – возникла необходимость разрешить наши собственные проблемы.
– На миллионерском ложе? Так? В Чикаго тебе такая возможность не представилась?
Мужчина мгновенно подобрался как зверь перед прыжком. Глаза стали колючими и злыми.
– Правильно мыслишь. В Чикаго мне такая возможность не представилась, – повторил он ее слова.
– Какая же ты свинья!
– Как тебе угодно! Однако был уверен, исходя из прошлого опыта, что тебя упрашивать не придется.
Элизабет опустила глаза.
– А когда ты успел встретиться с Крокером? – спросила она потухшим голосом.
– Позвонил ему перед отлетом из Чикаго, назначил встречу. Пока ты за ужином совращала Макса Шнейдера, мы с Эдди Крокером согласились на ничью, то есть он, ничего не требуя, подписал документы, которые ты привезла.
Итак, ситуация прояснилась: и паника Макса, и настойчивая просьба Билли не звонить Крокеру, и его затея оставить бумаги управляющему отелем. А Крокер? Конечно, он испугался, когда выяснил, что всемогущий Билли Блэкмор раскусил его. А раз так, то и упираться не стал, мог бы вообще ничего не получить. Значит, Макс Шнейдер все знал? Господи, какая мерзость! Деньги, опять проклятые деньги…
– Роберт отказался принять мое заявление об уходе, – сухо произнесла Элизабет и протянула боссу конверт.
– Поня-я-я-тно, – процедил он сквозь зубы. – «Между нами все кончено!» – твердила ты без устали, а теперь от слов перешла к делу?
– Раньше я ошибалась. Между нами ничего не происходило, кроме работы по найму. Ты сам только что сказал: меня не надо упрашивать. Значит, меня употребляли за деньги? Как последнюю потаскушку?
– Ах, Лиз, Лиз!.. Неужели тебе никогда не приходило в голову, что нельзя себя так уничижать? Почему ты постоянно навязываешь мне мысли, какие мне никогда и в голову не приходили? Да, я подкалывал тебя, но ведь ты сама нарываешься. Зачем, с какой целью?
Элизабет опустила голову. А почему он в таком случае не приказал замолчать своей дочери? Та оскорбляла ее в присутствии отца, а он молчал.
– Я увольняюсь и прошу избавить меня от анализа собственного характера, – сказала мисс Гиллан, гордо вскинув голову.
– Пока я не приму решения, прошу вас выполнять свои обязанности, – ответил босс безапелляционно.
Элизабет повернулась и пошла к двери.
– Минуточку. – В его голосе послышалась угроза. Элизабет остановились. – Заявление об уходе – разведка боем?
– О чем ты говоришь? – обернулась она. – Я увольняюсь по собственному желанию. Разве не имею права? Похоже, ты перегибаешь палку.
– К тебе это относится в большей степени, чем ко мне, – сказал он, выходя из-за стола. – Я нервничал. Ждал, когда ты появишься. А ты? Разыгрываешь передо мной благородное негодование и, не обращая внимания, что я делаю шаг вперед, заставляешь отступить на два шага назад. В чем дело?
