Марджери Хилтон - Жестокий маскарад
— Ты заправила постель? Убрала комнату? — спросила бабушка. — Тогда пойди, прогуляйся до обеда.
— Но я могла бы помочь тебе, — возразила Вирджиния. — Вот уже месяц ты не позволяешь мне ничего делать!
Энни лишь улыбнулась в ответ, и девушка покорно поплелась в сад.
Было так приятно найти убежище в доме бабушки, позволить ей окружить себя заботой и, как щитом, прикрыться ею от невзгод окружающего мира! Бабушка ни в чем не упрекала ее, и Вирджиния была страшно благодарна ей за это.
Однако она понимала, что два пожилых человека, наслаждающихся осенью своей жизни, не в силах помочь ей решить ее проблемы.
Дед, человек прямой и откровенный, посоветовал ей связаться с адвокатом и подать на развод. Вирджиния не сразу нашлась, что ему ответить. Казалось, ждать ей больше нечего, но она все равно ждала, надеясь, сама не зная на что.
Но разговоры о разводе становились все более настойчивыми, и девушка поняла, что пора принять какое-то решение.
Ночью она окончательно продумала план действий, запретив себе даже вспоминать о Ширани и ее угрозах. Первым делом следовало узнать о результатах операции, и она отправила телеграмму Лансу.
Если Брент может видеть, то предстоящая задача не будет столь ужасной. Да, решено — надо вернуться в Бангкок и поговорить с Брентом начистоту, сделать еще одну, последнюю попытку.
Опустившись в гамак, девушка задумалась о предстоящей поездке. Может, стоит написать дядюшке Чарли и попросить встретить ее? Его советы и поддержка окажутся нелишними…
Услышав грозный лай Джеда, бабушкиного любимого пса, Вирджиния приподнялась и вгляделась в глубину сада, но никого не увидела. Лай смолк, однако тут же раздался снова, теперь уже совсем рядом.
— Кто это? Джед, замолчи! — крикнула она.
— Да, помолчи, дуралей! Я не кусаюсь!
Голос! ЕГО ГОЛОС!
Не веря своим ушам, Вирджиния села, стараясь прогнать золотистый туман перед глазами. Нет, этого просто не может быть…
По дорожке неторопливо шел Брент.
— Здравствуй, Вирджиния.
Ее губы приоткрылись, но язык отказался повиноваться, к глазам подступили слезы.
— Ты видишь, ты можешь видеть! Я знала! — прошептала она.
Он кивнул, вытащил из кармана сигареты и примостился на складном стуле рядом с ней.
— Почему ты не написала мне ни слова? Почему не оставила свой адрес?
— Я… — она растеряно подняла глаза.
Ей казалось, что он просто подойдет и поцелует ее, а когда заговорит, то это будут слова ласки и прощения… А потом будет говорить она, а он — слушать, слушать и улыбаться. Но все оказалось совсем не так…
— Вирджиния, ты решила больше не возвращаться? — нетерпеливо спросил Брент. — Если да, то ты, по крайней мере, могла бы написать мне, что хочешь развода и не желаешь больше меня видеть.
— Нет! — она вздрогнула, как от удара. — Я хотела сказать тебе, но когда я… когда мне… О, я не знаю, как объяснить! — в отчаянии воскликнула она. — С чего же мне начать?
— Успокойся, дорогая, — ласково улыбнулся Брент, — и послушай лучше меня. Мне пришлось провести настоящее расследование, чтобы разыскать тебя. Я знал, что ты отправилась в Перт, но юго-западная Австралия — довольно туманный адрес, к тому же, я понятия не имел, как фамилия твоей бабушки. Наконец, я решил дать телеграмму Анне. — Она невольно вскрикнула, и он жестом призвал ее к спокойствию. — На почте кто-то положил мне руку на плечо — это был дядюшка Чарли. В его лице ты обрела преданного друга, Вирджиния.
— Он очень помог мне, — пробормотала она.
— Да, знаю. Я был чрезвычайно признателен ему. Прости, что заставил тебя совершить такое опасное путешествие, да еще после болезни…
Вирджиния тревожно поглядывала на Брента, стараясь понять по его лицу, о чем он думает.
— Боже мой, ну почему ты молчишь? Ты думаешь, мне легко?
— Прости меня, Брент…
— За что?
— За все — за обман, за то, что я разрушила твою жизнь…
— И это все?
Вирджиния прикусила губу и опустила глаза.
— Сомневаюсь, что ты поверишь мне после такой чудовищной лжи, но между мной и Лансом ничего не было. Я тогда так перепугалась грозы, от тебя не было никаких известий, и когда пришел Ланс, я… — она перевела дух и добавила печально: — В тот вечер я потеряла надежду.
— Но ведь я… — он изумленно замолчал и схватил ее за плечи: — Я просил сообщить тебе о своем приезде, как только вернулся в Бангкок! Разве тебе не звонили?
— Днем мне передали, что вы задерживаетесь из-за дорожной пробки. Это все.
Брент порывисто встал и обнял ее.
— Теперь я понимаю, — взволнованно произнес он. — Боже, какой я дурак!.. Понимаешь, Вирджиния, пока я не видел, позвонить по телефону было для меня трудной задачей, если только кто-нибудь не соглашался помочь. Вот я и попросил Ширани позвонить тебе и сказать, что я задерживаюсь, что буду дома через час и что я люблю тебя.
Со сдавленным криком она уткнулась лицом в его грудь. Он бережно приподнял ее голову и нежно поцеловал.
Когда их губы, наконец, расстались, Вирджиния крепко прижалась к нему и зашептала, захлебываясь от нахлынувшего счастья:
— Меня? Не Анну? Меня? Ты любишь меня?
— Тебя, моя маленькая обманщица.
Он ласково погладил ее по голове.
— Я собиралась вернуться и рассказать тебе все, несмотря на… — она смутилась, чувствуя, как между ними снова встает незримая тень Ширани. — Ширани… говорила с тобой после того, как я уехала?..
— Да, — тяжело вздохнул Брент. — Боюсь, что в отношении Ширани я всегда был слеп. Я считал ее образованной молодой особой с блестящими способностями к медицине, но не видел в ней женщину в полном смысле этого слова. Рассказав мне обо всем, она ждала, что я буду потрясен, зол, взбешен! Конечно, я разозлился, но вовсе не на то, на что ожидала она. Затем я сказал, что знаю всю так называемую «правду» о тебе, и тут Ширани показала свое истинное лицо…
— Так ты знал! — ахнула Вирджиния.
— Что ты не Анна? — улыбнулся он. — Конечно знал, глупышка.
— Почему… почему же ты не сказал? Но как ты догадался?
Он снова улыбнулся и прижал ее к себе.
— Ты не раз выдавала себя. Анна не боялась насекомых, обожала коктейли и сплетни, много курила. Наконец, она не испугалась бы Ширани, а дала бы ей такую ядовитую отповедь, что только держись, — сухо добавил он.
— Да, но…
— Я все понял в нашу первую брачную ночь, — продолжал Брент, не глядя на нее. — Я понял, что тебя еще никто не целовал, хотел тут же сказать, что этот маскарад больше ни к чему, но почему-то не смог. Тогда я нашел спасение во временной ссоре, а сам задумался. Мне казалось невероятным, почти невозможным, что ты отважилась занять место своей сестры, но в то же время я совершенно точно знал, что ты не Анна. Я попал в затруднительное положение и не знал, как вести себя. Мне казалось, что ты сбежишь, не выдержав тяжести свалившейся на тебя ноши. Но время шло, и я понял, что ошибся. Сначала я пытался придумать, как заставить тебя признаться, потом стал приходить в бешенство всякий раз, когда вспоминал, что ты, должно быть, вышла за меня замуж из жалости. Я не верил, что ты в самом деле любишь меня, и, несмотря на это, чувствовал, что влюбляюсь сам. За три дня, проведенные в поездке, я пришел к окончательному решению — все должно открыться после операции. А потом… было уже слишком поздно…
