Джун Боултон - Наяву как во сне
Щеки Сандры мало-помалу розовели. Она рассказывала о событиях того дня, когда Кристиан не пришел к ней, в мельчайших подробностях, поведала и о наглой выходке «друга» Рубена, к которому Кристиан не питал доверия с самого начала, и о том, как она ждала Кристиана, мечтая поделиться с ним своими злоключениями.
— Я не ложилась до двух ночи, звонила ему через каждые пять минут… — добавила она вздыхая. — До сих пор ничего не могу понять, мы ведь расстались в тот день в школе очень даже миролюбиво. Кристиан сказал, будет ждать вечера с огромным нетерпением… — Она закусила губу и пожала плечами.
Мэтью напряженно сопоставлял и взвешивал все, что услышал. Не верить девочке у него не было оснований. Слишком уж неподдельным выглядело ее страдание, чересчур честным казался взгляд серых глаз, а обморок и впалые щеки вообще говорили сами за себя.
Он задумался вдруг о том, как это Стефани удалось настолько быстро придумать, куда отправить сына. С Бенджамином, братом Эммы, она общалась довольно редко и никогда не питала к нему родственных чувств… Эмма! Вспомнив о старой интриганке, Мэтью насторожился и почему-то перенесся вдруг мыслями в тот день, когда Стефани по дороге к Паттерсонам сильно нервничала, рассуждая о романе Кристиана с Сандрой. А потом неожиданно объявила о недомогании и уехала домой…
Иногда она бывает на удивление настырной и упрямой, подумал он, где-то на уровне подсознания уже как будто понимая, что произошло. И хитрой. Может, уже тогда в ее хорошенькой головке созрел какой-то план? Разумеется, размытый и не столь жестокий — до совершенства его довела, естественно, Эмма!
Неожиданно догадки и все, что о таинственном исчезновении Кристиана было известно, выстроились в ровную линию и картина стала ясна. Последняя мысль, поразившая его до глубины души, рассеяла остатки сомнений.
— Говорите, машина, которая в тот день остановилась у вашего дома, была фиолетовая? — спросил он, вскакивая из-за ужасного волнения со стула.
Сандра кивнула.
— Насколько я запомнила, да. Да-да, точно.
— «Крессида»? — заходив туда-сюда по комнате, спросил Мэтью.
Сандра пожала плечами.
— Может быть…
— Постарайтесь вспомнить, это важно, — настойчиво попросил Мэтью.
— Вы что, о чем-то догадались?
— Вроде бы. Так да или нет?
Сандра сосредоточилась и в который раз, внутренне содрогаясь, перенеслась в воображении в тот жуткий эпизод с Рубеном Голдуином. Машину она увидела тогда краем глаза и все же запомнила, потому как сильно удивилась: ни у кого из ее знакомых такого автомобиля не было.
— Да, — более решительно сказала она. — «Крессида».
Мэтью досадливо усмехнулся, остановился у дальнего окна и покачал головой.
— Это машина нашего соседа. Кейса. Его сын учится в вашем классе.
Сандра даже засмеялась от неожиданности.
— Думаете, это отец Эрни поспорил с Рубеном? Глупости. Не может такого быть.
— Никто с ним не спорил. А в машине тогда сидел не отец, а сынок. И не один. — Мэтью помолчал. — А с Кристианом.
Представив, что в ту минуту, когда Рубен грубо ее лапал, на них со стороны смотрел Кристиан, Сандра чуть повторно не отключилась. Да уж, если Мэтью правильно догадался, исчезновение Кристиана явилось естественной реакцией на увиденную им сцену. Но откуда он мог узнать, когда именно Рубен внезапно к ней нагрянет, причем настолько точно, секунда в секунду?!
Она приоткрыла было рот, собравшись задать вопрос Мэтью, но он быстрым движением достал из кармана мобильник, набрал какой-то номер и приставил трубку к уху. Сандра напряглась, почувствовав, что сейчас все объяснится.
9
— Эмма, привет! — воскликнул Мэтью, когда Эмма после нескольких гудков наконец ответила. От негодования и невозможности повернуть время вспять и предотвратить беду у него все клокотало внутри. — Как поживаешь?
— Лучше всех! — по обыкновению не отличаясь любезностью, но с несвойственной ей еле уловимой растерянностью прогнусавила Эмма. — А что это ты вдруг обо мне вспомнил? — теперь явно испугавшись, поинтересовалась она. — Никогда ведь не звонил!
— Причина нашлась, — ответил Мэтью, сжимая в кулак руку, которую держал в кармане. — Я только что разговаривал с соседским пареньком. Эрни — одноклассник нашего Кристиана. Тебе знакомо это имя, правильно? — спросил он многозначительно.
В первое мгновение бесстрашная хамоватая Эмма не нашлась что сказать. Посопела в трубку, покашляла. И наконец выдавила из себя — весьма нерешительно и тихо, так, что Мэтью стало смешно:
— Не совсем понимаю, о чем ты…
— О чем или о ком?! — грозно потребовал Мэтью. Гнев уже не умещался в нем, выплескивался через край. — И что значит «не совсем»? Ты забыла, как Эрни зовут? Или то, во что ты его втянула?
— По убедительной просьбе твоей обожаемой Стефани, — прошипела Эмма, вдруг обозлившись и дерзко скидывая маску. — Собираешься затеять разбирательство? Позвони ей и спроси обо всем, что тебя так волнует, у нее!
— Непременно спрошу, — устрашающе твердо произнес Мэтью. — Но прежде хочу предупредить тебя: если ты еще раз сунешь нос в наши семейные дела, я устрою тебе такую веселую жизнь, что до смертного часа будешь помнить! Держись от нас подальше, бесстыжая склочница!
— Я как лучше хотела! — остервенело прокричала Эмма. — Столько потратила сил, денег…
— Катись ты со своими деньгами к черту! — крикнул Мэтью, уже теряя к интриганке интерес и нажимая на кнопку отбоя.
Сандра смотрела на него в немом ужасе, буквально вдавливаясь в кроватную спинку и прижимая к груди руки. Она вдруг испугалась его, подумав, что и он, ни о чем особенно не задумываясь, может причинить ей страдания, растоптать лучшие чувства, вконец испортить и так-то далеко не сладкую жизнь. Ее серые глаза на фоне исхудалого лица казались огромными, в них отражалось столько чувств и боли, что было страшно на нее смотреть.
— Кто такая Эмма? — спросила она, почти не шевеля побледневшими губами. — И зачем ей понадобилось…
Мэтью торопливо прошел к кровати, присел на корточки, порывисто взял Сандру за руку и заговорил так взволнованно и горячо, как, наверное, никогда за все сорок четыре года.
— Девочка, милая… Ведь можно называть тебя на «ты»?
Сандра кивнула.
— Поверь, я знать ни о чем не знал, — продолжил Мэтью. — Я очень хотел с тобой познакомиться, да все никак не мог. Из-за проклятой работы. Я тоже перед вами виноват — перед тобой и единственным сыном. Потому что вовремя не увидел и не пресек того, что творилось у меня под носом… Потому что, кроме работы, ни о чем всерьез не задумываюсь, ни за что не несу ответственности. Вырос сын, одет, обут, накормлен — и слава богу! Что творится в его юной душе, чем мальчик живет, кого любит — это меня как будто не касается. — Он провел рукой по покрывшемуся испариной лбу. — Прости меня, если сможешь… Дай мне еще один шанс… Мне и моей сбившейся с пути супруге. Готов поклясться, она это не со зла, а по глупости. И все уже поняла, локти кусает, но не знает, как из неразберихи выпутаться. Представляю, что с ней сейчас творится. То-то я все думаю, когда мы созваниваемся: голос у нее уж больно странный. — Он заглянул в бездонные девичьи глаза. И увидел в них пропасть чувств, в том числе и готовность простить. — Поверишь в нас еще раз?
