Эва Киншоу - Молния над океаном
Бенджамин, о чем-то задумавшись, стоял у окна, и Симона поспешила на террасу. Было так замечательно прийти к решению, но как его выполнить? В ее распоряжении оставалось два дня. Два дня, чтобы все хорошенько обдумать и понять, относится ли он к ней так же серьезно, как и она к нему?
Бенджамин принес кофе, и Симона принялась показывать ему окрестности, сообщая все сведения, которые знала сама.
Солнце заходило, и тьма постепенно приближалась к земле.
— Если ты не против, я отдохну немного перед ужином, — неуверенно сказала Симона.
Бенджамин молча кивнул, но в его лице она уловила напряжение, словно он пытался вспомнить что-то очень важное.
Симона лежала на двуспальной кровати, уставившись в потолок, охваченная новым приступом неуверенности. Для того чтобы до конца понять Бенджамина Рока, необходимо было залезть в его прошлое, а он болезненно реагировал на одно лишь упоминание о Кэтлин Эверсон… А впрочем, что мне переживать? — спросила она саму себя. Какая мне разница, как именно я потеряю его?
Она решила немного подремать и, вероятно, проспала бы ужин, если Бенджамин сам бы не постучался в ее дверь.
Симона сонно сказала:
— Входи!
Бенджамин предстал перед ней — посвежевший, с влажными после душа волосами. Симона вообразила, какой вид сейчас у нее, и тихо застонала.
По губам его пробежала улыбка.
— У меня есть предложение, — сказал он.
— И какое же?
— Ты примешь душ, а я приготовлю что-нибудь выпить. У нас есть еще четверть часа до того момента, когда дадут гонг на ужин.
— Принимать душ с одной-единственной здоровой рукой не так уж просто, а кроме того, что ты собираешься пить?
— По дороге я купил бутылку виски. Виски с содовой тебя устроит?
— Вполне.
— Не смею предлагать услуги банщика, но мог бы помочь тебе раздеться и одеться, — галантно предложил он.
— Спасибо! — пробормотала Симона и встала с кровати. — Единственное, о чем я хотела бы тебя попросить, — расстегни мне, пожалуйста, молнию на спине.
Бенджамин охотно выполнил просьбу и отправился смешивать виски с содовой.
Симона приступила к мучительной процедуре принятия душа, о сложности которой люди с двумя здоровыми руками, как оказалось, не имеют ни малейшего представления. Тем не менее она прошла через всю эту экзекуцию, намазала лицо увлажняющим кремом, причесала волосы и ощутила себя заново родившейся.
— Я готова, — сказала она, прошлепав из ванной в комнату. — Не пойму, почему я не взяла с собой сумочку, по крайней мере, у меня была бы губная помада. Ты не мог бы помочь мне снова застегнуть молнию и достать из этого пакета новую перевязь для руки? — спросила она, надевая сандалии.
Прохладные пальцы Бенджамина скользнули по ее спине.
— Удобно? — спросил он, переменив ей перевязь.
— Да, спасибо. Ах, черт!..
— Что такое? — спросил он, поворачивая ее лицом к себе.
— Как посвежело к вечеру!.. Я купила себе пуловер, но для того, чтобы надеть его, нужно снова снять перевязь, — с досадой сказала Симона.
— Ты про эту штуку говоришь? — Бенджамин достал пуловер с надписью «Бирс-хаус». — Что, если просто набросить его? — Он накинул его на плечи Симоны и завязал рукава спереди свободным узлом. — Думаю, за ужином ты согреешься.
Мисс Шарне ничего не сказала в ответ, ее бил озноб, но не от холода, а от прикосновения его пальцев. Бенджамин Рок, Бенджамин Рок! — с тоской подумала она. Если бы ты знал, что ты со мной делаешь!
— Как там у нас насчет выпивки? — подала она голос.
Он торжественно вручил ей бокал.
— По правде сказать, ты и в этом минимально разукрашенном виде необычайно красива, — сказал он, разглядывая ее. — За твое здоровье!
Он приподнял бокал и перешел к створчатому окну. Там, сунув руку в карман, он принялся задумчиво смотреть в сумерки.
Симона молча сидела на краешке кровати.
— Ты бы не мог… рассказать мне о ней? — неожиданно для самой себя, попросила она.
Бенджамин медленно повернулся.
— Что именно ты хочешь знать, Симона?
— То, что ты посчитаешь возможным рассказать мне. Если, конечно, вообще найдешь это необходимым, — сухо добавила она. — Я, как понимаешь, не собираюсь щипцами вытаскивать из тебя подробности.
— Видишь ли…
Гонг на ужин прервал его фразу в самом начале.
— Спасительный звон! — пробормотала мисс Шарне и залпом осушила бокал. — Здесь не то место, где ужин растягивается на несколько часов. Пойдем!..
— Пожалуй, время для начала объяснения выбрано не самое подходящее. — Он со вздохом облегчения направился к двери.
— Верно, сама не пойму, что толкнуло меня на это именно сейчас, — пожала она плечами. — Хотя… Существует ли вообще подходящее время для таких объяснений?
Столовый зал в Бирс-хаусе занимал два этажа. Днем туристы располагались преимущественно на нижнем уровне, откуда открывались виды на местность. Здесь царила атмосфера почти домашней непринужденности — можно было сесть, где найдешь место, общаться с любым из туристов, а местный интерьер нес на себе печать очаровательной деревенской непритязательности. От длительного пребывания на открытом воздухе у публики разыгрывался аппетит, и после удара гонга зал мгновенно заполнялся.
Бенджамин отыскал два свободных места за столиком на шестерых. По обычаю этих мест Симона и Бенджамин коротко представились соседям по столику и по очереди разлили по тарелкам тыквенный суп из дымящейся на столе глиняной супницы. Тут же в корзинках лежали свежие булочки, а на подносе — нарезанный хлеб.
Вместе с ними ужинали две супружеские пары, отправившиеся в совместное путешествие, и, поскольку на следующий день они уезжали, настроение у них было весьма праздничное. Новые знакомые оказались страстными поклонниками пеших прогулок и вообще рьяными защитниками нетронутых уголков природы.
— А я вас знаю! — сказал вдруг один из мужчин.
— Извините, но я…
— Нет, нет, мы не знакомы, но вы — Бенджамин Рок, так? То есть тот самый Бенджамин Рок!
— Ну…
— Точно! — просияла жена заговорившего мужчины. — Кажется, я видела ваше лицо. Вы делали те самые замечательные документальные фильмы. Какая чудесная встреча!
— Извини, — сказала Симона, когда два часа спустя они возвращались в свои домики.
— Ты тут ни при чем!.. — хмуро отозвался Бенджамин.
— Как же ни при чем? В конце концов, именно я предложила поехать в Бирс-хаус. Здесь постоянно бывают самые заядлые натуралисты из разных стран, но мне даже не пришло в голову, что тебя здесь могут узнать.
— А что, вид у меня был до такой степени затравленный? — спросил он, усмехнувшись.
