Элизабет Ренье - Всего один поцелуй
– Можешь сказать, что мы близки к разгадке, – ответила Онор. – Скажи, что, как только освобожусь, я к ней сразу же приду.
Как только дверь закрылась, девушка перевела взгляд на Баннистера.
– Я так и чувствовала, – сказала она. – Ральф такой человек, знаете, от него всего можно ожидать.
– Он вам угрожал?
Онор рассказала Баннистеру о своей последней встрече с Ральфом Хатерби.
– Да, он нашел способ, как ударить вас побольнее, – заметил Джон. – Выкрал ребенка, которого вы всем сердцем любите. – Голос его дрогнул, глаза стали грустными. – А вы подумали, что это сделал я. Да, два года назад вы, уверен, были обо мне совсем другого мнения.
Джон застегнул накидку и взял свою шляпу.
– Вы… вы уходите, не сказав, что мне делать дальше! – в отчаянии воскликнула Онор.
Он удивленно посмотрел на нее:
– А что вы можете сделать? Молитесь и ждите.
– Молиться? Чему?
– Чтобы я не опоздал, – ответил Баннистер.
У Онор перехватило дыхание.
– Вы… Вы попытаетесь найти Сусанну? – заикаясь от волнения, спросила она.
Джон удивленно посмотрел на нее, морщинки на его лбу разгладились.
– Вы переутомились и поэтому не все схватываете, – мягким голосом произнес он. – А я-то думал, что вы догадались, зачем я расспрашивал ваших слуг.
– Вы меня пристыдили, – опустила голову Онор.
– Возможно, это и так, – резко ответил Баннистер. – Но в настоящий момент меня больше волнует, как вернуть вам ребенка.
Его ответ побудил девушку к действиям. Она быстро подошла к секретеру и взяла перо и бумагу.
– Мистер Баннистер, – бросила Онор через плечо, – Ральф мог преследовать две цели: деньги и месть. Если он выкрал Сусанну, чтобы получить выкуп, то у вас никаких проблем не возникнет, просто передайте ему вот это.
Джон взглянул на протянутую ему записку.
– Но в ней не проставлена сумма, – заметил он.
– Это я оставляю вам. Сто гиней, пятьсот, пять тысяч… Впишете сумму, которую он запросит.
Баннистер аккуратно свернул бумагу и положил ее в карман.
– За жизнь сиротки, которая и говорить-то не может?
– Совершенно верно, – спокойно ответила Онор. И тут самообладание оставило ее, и она схватила Джона за руку. – Я так боюсь за нее! – воскликнула девушка. – Прошлый раз Ральф вел себя странно. Он был зол. Видимо, не может простить мне, что я отказалась стать его женой. Моя бабушка говорит, что в роду Хатерби плохая кровь. Даже Сара, его родная сестра, и та боится Ральфа. Он способен на все. А она такая слабая, такая беззащитная.
Баннистер взял ее руки в свои.
– Мужайтесь, – мягко произнес он. – Что бы ни случилось, моя леди по имени Гроза, мужайтесь. Я сделаю все, что от меня зависит.
Джон ушел. Словно окаменев, Онор стояла и слушала удаляющийся топот копыт. Она упала на колени перед камином и закрыла лицо руками. Плечи ее содрогались, слезы катились по щекам. Она молила Бога, чтобы Сусанна была жива, и чтобы Джон Баннистер ее простил.
Проскочив через въездные ворота, Джон перевел коня на более медленный бег. Неразумно было ехать в Хатерби-Грандж, не имея в голове хоть какого-нибудь плана. У него не было намерения сразу отдавать денежную расписку в обмен на ребенка. Ему самому деньги давались нелегко, и он не собирался ими разбрасываться, пусть даже и чужими. Конечно, было бы гораздо проще передать расписку Ральфу и считать, что его миссия выполнена. Онор ждала бы посланника от Ральфа. Но почему такой вариант не устраивал его? И это несмотря на все оскорбления, нанесенные ему Мартиндейлами?
Джон вдруг вновь разозлился, вспомнив, что ему предъявили обвинение в поджоге. Тогда он был готов крушить все и вся, но сдержался. Конечно, мисс Мартиндейл принесла свои извинения, и правда восторжествовала. Тогда он приехал к ней, тщательно подготовившись к разговору, заготовил слова, которые, возможно, ни один мужчина не говорил женщине. Поначалу все свидетельствовало о том, что мисс Мартиндейл собиралась изменить свое решение. Она усыпила его бдительность крепким вином, и как только он, расслабившись, передал ей документ, сожгла его. Однако больше всего его потрясло то, что неприступная красавица упала перед ними на колени. Ну, кто, увидев ее в тот момент, мог подумать, что слово этой девушки для всех закон? Лучи солнца, пронзая нити тумана, освещали стволы берез. Джон, согретый солнечным теплом, чувствовал, что его злость на Онор постепенно проходит и на смену ей приходит жалость к похищенной малышке и к той, которая всем сердцем любила ее. «Может быть, эта девочка уже мертва и лежит в какой-нибудь придорожной канаве, – думал Баннистер. – Да, Силас был прав, говоря, что мисс Мартиндейл человек непростой. Трудный? Да. Но и с ней можно договориться. Не по своей прихоти она противостоит ему – она защищает интересы простых людей. Если девочка еще жива и я спасу ее, какая награда ожидает меня? Но, получив ребенка, Онор может успокоиться и не дать согласия на использование своего участка земли. В результате я упаду в глазах всех, включая лорда Портинскейла. Я – инженер, и моя обязанность – проектировать и строить каналы, а не тратить время на споры с землевладельцами и на ловлю сбежавших рабочих. А вот теперь я, словно средневековый рыцарь, пытающийся завоевать сердце прекрасной дамы, еду совершать благородный поступок. Но только не любовь толкает меня на это, а женские слезы».
И тут Джон вспомнил, что он безоружен. Хотя вроде бы беспокоиться ему не надо – он просто передаст расписку-обязательство тому, кто похитил ребенка, и может быть свободен.
Сегодня, стремительно откликнувшись на приглашение мисс Мартиндейл приехать к ней, он так спешил, что не стал завтракать. При виде плещущейся в реке рыбы и взлетавших при его приближении фазанов Джон ощутил приступ голода. Поборов неприятное чувство, он решил вместо того, чтобы сразу же стучаться в дверь врага, провести разведку. Тем более, что в такой ранний час хозяин дома наверняка еще спит.
За воротами усадьбы Баннистер свернул с широкой дороги и поехал по тропинке вдоль деревьев. Как только впереди показался дом, он спешился, привязал своего коня в густых зарослях кустарника и дальше отправился пешком.
Хотя солнце стояло высоко, слуг Ральфа возле дома не было. Джона поразило запустение, в котором пребывала усадьба Хатерби: старая карета со сломанными осями торчала посреди высокой крапивы, несколько тощих цыплят в поисках корма бродили по двору, соломенная крыша хлева насквозь прогнила, ставни на окнах отвалились.
Увидев это, Баннистер твердо решил расписку Ральфу не давать – этот человек все до последнего пенни спустит за карточным столом, потратит на своих многочисленных любовниц и мгновенно потребует еще.
