Дебора Тернер - Развеянные чары
Зачем он это делает?! Неужели потому, что любит ее?
― Почему, Коннор?
— Считай, что у меня шкурный интерес. Я ведь один из вкладчиков фонда. Кстати, нас таких много. Первым делом поговорю с редакторами газет. У них должна быть еще какая-нибудь информация. Кроме того, издатель книги — он тоже может быть полезен.
— Книга не появится до пятницы.
— Я возьму сигнальный экземпляр.
Его уверенность подавляла, но Линду это отнюдь не расстраивало.
— Коннор, мы даже не знаем, как на самом деле обстоят дела в фонде. Ведь газеты…
— При всем моем неуважении к газетчикам, они вряд ли руководствовались только слухами и сплетнями. Газеты часто врут, но при этом почти всегда знают правду.
— Деньги могли пропасть и по другим причинам…
— Полагаю, мы сможем это выяснить.
Он вышел из комнаты, и Линда без сил вытянулась на диване, чувствуя себя так, будто попала в самый центр торнадо и чудом выжила. Она вяло подобрала газету, перелистала ее. Ник улыбался ей с фотографий, живой, веселый, легкомысленный.
Она вспомнила лицо Пенни. Ник, как ты мог это сделать! С ней… со мной…
Линда не заметила, как Коннор вернулся, и вздрогнула, услышав его тихий голос:
— Что с тобой?
— Я смотрю на него, как на незнакомца. Как он мог так поступить со мной? Почему я была так слепа?
— Это бывает.
— Я знаю. Измены случаются и в счастливых семьях.
— Думаю, что даже чаще, чем в других.
— Я считала наш брак счастливым. Именно из-за этого я и чувствую себя полной идиоткой. Может, начнем работать?
Вечер принес массу информации — и новых потрясений. Линда молча пробежала глазами несколько страниц документов, губы ее побелели, она тихо прошептала:
— Где ты это взял?
— Контакты. Связи. Взаимопомощь.
Он подошел к ней, склонился над плечом, и Линда жадно вдохнула его запах — запах молодого сильного хищника, запах мужчины…
Не отвлекаться!
— Это тебе мог предоставить только тот, кто имеет полное право подписи. Кто это? И почему он — или она — помогает тебе?
Коннор выпрямился и мрачно посмотрел на нее.
— Тебе не надо этого знать.
— Но если эти бумаги правдивы…
— Они абсолютно правдивы.
Линда с трудом смогла перевести дыхание.
— В таком случае ситуация такова. С начала года фонд потерял восемь миллионов долларов. Кое-что благодаря неудачным вложениям, однако кое-что — из-за Френка, причем он явно скрыл это от учредителей. Я хочу кофе.
— Не будет тебе кофе! Слишком много кофе вредно. Пошли отдыхать. Обед почти готов, а пока мы можем выпить.
— Но я не хочу обедать! Я хочу выяснить все до конца…
— Не сейчас. Ты и так вымоталась.
В его голосе звучала сталь, и Линда покорно поднялась из-за стола. Только сейчас она заметила, что солнце уже село и в комнате горит свет.
— Я должна все выяснить!
— Ты буквы-то еще различаешь? А цифры? Все, пошли. Без разговоров!
Линда пыталась протестовать, но железная, рука Коннора буквально выдернула ее из-за стола. Пришлось покорно отправиться за ним в гостиную.
Всю первую половину дня Коннор не выпускал из рук телефон. Кому он звонил и что говорил, Линда не знала, но результатом этих переговоров стали целые пачки бумаг, приходившие по факсу. К концу дня сложилась довольно ясная картина происходящего в фонде Чериша.
— Ты замерзла…
Линда чуть вздрогнула, почувствовав тепло его рук. Документы о ситуации в фонде были ужасающими, но, странное дело, это не так уж взволновало ее. Любовь к Коннору вытеснила из ее разума и сердца все остальное. Даже погубленная репутация и поруганное имя Ника не волновали Линду. Она любит Коннора Брендона и будет с ним до тех пор, пока не наскучит ему. Что потом? Какая разница!
Глаза болели от долгого чтения, и Линда перевела взгляд на картину, висевшую на стене комнаты. Зеленовато-голубые краски успокаивали.
— Коннор, я все думаю… Откуда газетчики обо всем пронюхали? В книге ведь ничего о финансах фонда не говорится, ну, по крайней мере, в этом варианте книги. Там все больше об измене и любовнице. Господи, бедная Пенни… А еще мне бы очень хотелось знать, где сейчас Френк Суини. Надо своими глазами увидеть все документы.
Рука Коннора обвилась вокруг ее талии.
— Чувство вины, я полагаю? Перед вкладчиками… перед Ником… Что будешь пить?
— Лайм и содовую, пожалуйста.
— Это все, что ты пьешь, считая ведро кофе и один бокальчик шампанского?
— Когда работаю — да. Думаю, что и ты во время работы стараешься не терять контроль над собой.
Сок с содовой приятно освежал, в комнате было уютно и тихо, Линда подумала, что уже давно не ощущала такого умиротворения. Коннор налил себе пива и сел напротив, внимательно глядя на нее поверх стакана. Линда чуть улыбнулась и негромко произнесла:
— У тебя очень хороший дом, Коннор. Красивый и уютный.
— Я рад, что тебе здесь нравится. А ты… сама выбирала себе дом?
Линда помолчала, глядя на пузырящуюся жидкость в стакане. Затем, словно решившись на что-то, сказала:
— Дом нашел Ник. Он всегда хотел жить рядом с океаном. От города тоже недалеко, так что даже в час пик я добиралась до работы за полчаса.
— Ты продашь этот дом?
Голос Коннора звучал непривычно мягко, в золотых глазах светилось искреннее и деликатное сочувствие. Линда в смятении смотрела на него и думала, что понятия не имеет, как сделать счастливым такого мужчину.
Она вообще не умеет делать мужчин счастливыми!
— Да, продам. Наверное. В конце концов, я прожила там слишком долго, пора поменять свою жизнь.
— Послушай, Линда, неужели ты полагаешь, что можешь потерять работу, если все выяснится до конца?
— Ты знаешь кого-то, кто имеет непосредственное отношение к растратам?
— Нет. Пока нет. В любом случае, ты к ним не относишься.
Линда встала и подошла к окну. Пальцы ее мелко подрагивали, но бледное лицо было спокойно.
— Пока не отношусь. Слухи просочатся, пойдут дальше, подозрения зародятся даже у друзей. Конечно, все это случится, если мы не найдем истинного вора и не вернем деньги в фонд.
— А если у тебя не получится? Ты ведь долго шла к своим вершинам, я помню. Это дорогого стоит.
Это бесценно, вот что следовало бы сказать. Карьера — это ее жизнь, долг перед отцом. Кроме того, она понятия не имеет обо всем остальном. Она просто не умеет делать ничего другого. Тщательно подбирая слова, Линда заговорила чуть медленнее:
— Мне нравится то, чем я занимаюсь, потому что у меня неплохо получается, но это никогда не было моим собственным выбором. После рождения сестры мама не могла больше иметь детей, так что для отца я стала сыном.
