Ирен Беллоу - Рождение любви
– Я знаю.
И Лайонел чувствовал, что это так. Никто на свете не понял бы его лучше, чем она. В этот миг их духовная близость была более сильной, чем физическая близость прошедшей ночи.
Когда Эсси протянула ему кусочек пирога, это ощущение исчезло. Капля подтаявшего мороженого упала Лайонелу на руку.
– Ай-ай-ай… – пробормотала Эсси. Она положила предназначавшейся ему кусочек себе в рот и поставила тарелку на кровать. Потом взяла Лайонела за руку, притянула ее к себе, слизнула капельку и с невинным видом прошептала:
– Есть в постели нехорошо. Можно что-нибудь запачкать.
– Ты думаешь? – спросил Лайонел и потянулся за тарелкой.
Прежде чем он успел отломить кусочек пирога, Эсси одним движением сорвала с себя футболку и сбросила ее на пол. Лайонел обхватил кусочек губами и стал водить им по подбородку Эсси, смакуя яблочный привкус. Затем прошелся пирогом по ее грудям, подбирая с них осыпавшиеся хрустящие крошки, а потом слизнул растаявшее мороженое с ее живота.
Они кормили друг друга, чаще промахиваясь мимо рта, чем попадая в него, пока пирог не закончился. Кожа обоих стала липкой, а дыхание прерывистым.
Сгоравший от желания Лайонел опрокинул Эсси на спину, удивляясь собственной выдержке. Казалось, он терпел целую вечность.
Он погружался в теплое влажное лоно и продолжал целовать Эсси в губы, ощущая вкус яблока, корицы и ванили. Казалось, в этом вкусе слились воедино грех и спасение – то, о чем он подсознательно мечтал всю жизнь.
Лайонел никогда не брался за дело, если не был уверен, что может с ним справиться. Конечно, некоторые дела были труднее, некоторые – легче. Его радовало то, что спасение «Чудесной петельки» будет относительно нетрудным и быстрым делом.
Его-то радовало. А вот Эсси это, наверно, не понравится. Когда она услышит о том, какие изменения он предлагает, то, скорее всего, станет возражать. Но все-таки она предприниматель, а потому сможет подойти к делу серьезно и без эмоций.
Лайонел сел в кресло с противоположной стороны от ее рабочего стола и немного замешкался. Сейчас он полностью осознал, что хочет наладить ее дела и помочь магазину. И не потому, что обещал ей это сделать. А потому, что искренне желал спасти ее. Желал, чтобы Эсси снова увидела в нем своего героя. Если он поможет ее бизнесу, так и случится.
Крошечная комнатка, тускло освещенная одинокой лампочкой на потолке, была наполнена теплой аурой Эсси. Старинный деревянный стол, громоздкие настенные часы, уютное кресло – все кричало об огромных тратах и легкомысленности. Повсюду уютные излишества.
Лайонел уже дюжину раз видел все это. Небольшой семейный бизнес, призванный любыми средствами установить дружескую атмосферу. Какие расходы!
– Ну, что скажешь о моем рабочем месте? – спросила Эсси, теребя пальцами ворот своей ярко-желтой футболки. Намеренно или нет (Лайонелу казалось, что ненамеренно), но этими движениями Эсси привлекла его внимание к изящной выемке на шее.
Лайонел отвел глаза, делая вид, что читает записи в своем блокноте.
– Очевидно, ты вложила кучу времени и сил в оформление своего магазина, чтобы сделать его… – он все-таки решил не приукрашивать факты, – уютным.
– К этому я и стремилась.
К сожалению, она восприняла критику как комплимент.
– Когда я была ребенком – в то время магазином управляла бабушка, – это было мое святилище. Здесь я уединялась от внешнего мира.
Мне хотелось, чтобы клиенты тоже ощущали нечто подобное.
Уверенность, которая скрывалась за ее словами, еще раз напомнила Лайонелу, что Эсси ни к чему не относилась равнодушно. В основе ее преданности магазину лежала та же страсть, которую она привносила во все, что ее окружало. Она страстно любила друзей, свою семью, страстно занималась с ним любовью.
Лайонелу вспомнилось, как она смотрела на него прошлой ночью – глаза полуоткрыты и затянуты пеленой страсти. Воспоминание об этом заставило его заерзать в кресле и прижать к коленям кожаный блокнот.
Черт возьми, все оказывается сложнее, чем он предполагал…
Но врать Эсси нет смысла – это ей не поможет. Ей поможет только честность. И как бы Лайонел ни стремился удержать ее в своей постели, ему не хотелось жертвовать ради этого ее магазином. Впрочем, если повезет, то ему не придется этого делать.
– Не переживай. Я разработал план из трех пунктов, который поможет все поправить.
– Поправить? – переспросила она, широко раскрыв глаза, в которых читались смятение, сомнение, волнение и гнев. – Поправить? – повторила она.
– Да, поправить. Помещение, которое занимает магазин, велико для него. Ты вложила слишком много денег в интерьер. А все твои служащие плохо обучены или некомпетентны.
Эсси вспыхнула и вскочила на ноги.
– Что?
Возможно, ему нужно было выразиться как-то иначе. Женщины склонны испытывать к некоторым вещам абсурдную привязанность. Лайонел привык работать с мужчинами и женщинами, которые вращались в деловом мире достаточно долго, чтобы лишиться всяких сантиментов. Даже если раньше они у них были.
А это был ее магазин. Магазин ее бабушки.
Надеясь успокоить ее, Лайонел намеренно понизил голос:
– Послушай, Эсси…
– Не смей! – Она уперлась ладонями в стол и наклонилась вперед. Вырез ее футболки оттопырился, приоткрыв грудь, обтянутую кружевным лифчиком. Когда Эсси заговорила снова, ее голос звучал так гневно, что Лайонелу пришлось оторвать глаза от аппетитного выреза. – Я хочу знать, что конкретно ты имел в виду, когда сказал, что мои служащие некомпетентны!
– Позволь мне вернуться к началу разговора и поэтапно изложить тебе свой план.
Губы Эсси сжались в ниточку, и Лайонел вздрогнул. Ему показалось, что ее правый глаз нервно задергался. Тем не менее она выпрямилась, ухватилась за ворот футболки и села на место.
– Да. Будь добр. – Казалось, на поверхность стола обрушилась ледяная волна.
– Во-первых, твой магазин слишком уютный, – начал Лайонел.
– Он и должен быть уютным.
– Мы ничего не добьемся, если ты будешь перебивать меня на каждом шагу.
Секунду она смотрела на него, а потом откинулась на спинку стула. Эта поза выгодно подчеркнула ее порывисто вздымавшуюся и опускавшуюся грудь. Лайонел понял, что добился частичного успеха, заставив противника перейти к обороне.
– Может быть, мне лучше написать план?
Ты просмотришь и оценишь его, когда немного успокоишься.
– Немного успокоишься? Что это значит?
– Ты заранее отгородилась от всего, что я предлагаю. Это ясно по твоей позе. Если я и буду помогать тебе, то только тогда, когда ты придешь в себя.
– И как мне, по-твоему, это сделать? Ты рубишь под корень все, на что я потратила несколько лет!
