Люси Дейн - На исходе лета
– Не тревожься, здесь, кроме нас, никого нет.
Строго говоря, именно это и должно было больше всего обеспокоить Кристин… но не обеспокоило.
Некоторое время они стояли, любуясь прелестным видом, потом Тино тихо спросил:
– Как ты себя со мной чувствуешь?
Кристин взглянула на него, но сразу же опустила ресницы.
– Неплохо. Пожалуй, лучше, чем если бы я была здесь одна. – Немножко подумав, она сочла необходимым пояснить: – Одной мне было бы немного не по себе в этом незнакомом месте, поэтому хорошо, что рядом кто-то есть.
Тино усмехнулся с таким видом, будто прекрасно понял, зачем понадобилось подобное уточнение. Однако в следующую минуту слегка нахмурился.
– А ты часто бываешь одна?
Кристин пожала плечами.
– Ты ведь видел, я живу в отдельном доме. Когда-то он принадлежал моим родителям, но потом они приобрели квартиру и переехали туда. А я осталась. Мне нравится мой дом, я в нем выросла…
– Разве родители не хотели, чтобы ты жила с ними? – осторожно спросил Тино.
– Еще как хотели! – хмыкнула Кристин. – Именно поэтому я и постаралась использовать ситуацию с максимальной выгодой для себя. – Предчувствуя новый вопрос, она добавила: – У меня не очень теплые отношения с родителями. Они оба дантисты, хотели, чтобы я пошла по их стопам, и очень разочаровались, услышав от меня категорический отказ.
– Вот оно что… Хм, выходит, ты умеешь настоять на своем.
– Иногда возникает подобная необходимость. Тебя это удивляет?
– Просто когда мы приехали сюда, я вдруг подумал, что подвергаю тебя большому испытанию. Ведь ты еще так мало знакома с моими родственниками…
– Мне следует их опасаться? – улыбнулась Кристин.
Тино качнул головой.
– Не в том дело. Мне не хочется, чтобы у тебя возникло ощущение дискомфорта… настолько не хочется, что я сейчас поцелую тебя, чтобы ты ни из-за чего не волновалась.
Кристин подумала, что в словах Тино не так уж много логики, а он уже наклонялся к ее губам… и вскоре прильнул к ним.
У нее даже мысли не возникло отстраниться…
Поцелуй был долгим. В конце Кристин уже трепетала под воздействием возникшего между ней и Тино чувственного напряжения. Оно лишь усилилось, когда он с сожалением прервал поцелуй, но зато крепче прижал Кристин к себе.
Эти минуты показались ей чистым блаженством. Совсем не будучи худышкой, в объятиях Тино тем не менее она почувствовала себя хрупкой и изящной.
– Прости, что не сдержал обещания не целовать тебя, – хрипловато прошептал Тино. – Но я просто ничего не мог с собой поделать.
– Я тоже хороша, – вздохнула Кристин. – Мне следовало бы остановить тебя.
Тино легонько потерся щекой о ее висок.
– Кажется, нам обоим становится все труднее справляться с собой, ты не находишь?
С губ Кристин вновь слетел вздох.
– Увы! Наверное, все дело в том, что я больше не ожидаю с твоей стороны каких-либо подвохов. Или расслабляться рано?
Он тихо рассмеялся.
– Успокойся, в доме Марии я для тебя абсолютно безопасен.
– А за его пределами? – усмехнулась Кристин.
Тино ничего не ответил. Через минуту погладил Кристин по голове.
– Наверное, по возвращении из Сан-Антонио нам придется пересмотреть условия нашего соглашения. А сейчас лучше вернемся в дом – пока я еще в состоянии оставаться в рамках текущего договора.
Обратно они брели той же тропинкой, но уже в обнимку, потому что, пока стояли у живописного пруда, между ними что-то произошло. А лучше сказать, возникло – нечто хрупкое и драгоценное, похожее на… любовь.
Все время, пока шли, Кристин размышляла о том, как долго еще ей удастся обманывать себя, будто единственной целью встреч с Тино является возврат… теперь уже одного только диктофона.
17
Ужин прошел в очень теплой семейной атмосфере. Кристин уделялось особенное, но совершенно ненавязчивое внимание.
Вероятно, все рады, что с Тино приехала я, а не Орнелла Фрасконе, которую тут почему-то недолюбливают, думала она.
Знаменитая бабка Мария – основательница макаронной империи Парлатти – появилась в гостиной лишь перед самым ужином. Едва увидев ее, Кристин поняла, почему Тино уверял, что и в старости женщина может оставаться привлекательной.
Мария была высокой, худощавой, сохранившей прямую осанку. Ее серебристые волосы были уложены на затылке в аккуратный узел, а гордый профиль очертаниями напоминал лица римских патрициев.
Более красивых пожилых женщин Кристин еще не доводилось встречать.
Остановившись на пороге, Мария оглядела гостиную.
– Все здесь? Пора за стол, его уже накрыли для нас. А где же твоя новая женщина, Тино? Ну-ка покажи мне ее!
– Бабушка, что ты такое говоришь! – с явным смущением произнес Тино.
Мария строго взглянула на него.
– А что я сказала? Мне интересно посмотреть, кто занял место Орнеллы. Наверняка это необыкновенная молодая особа!
Разумеется, Кристин понимала, что речь идет о ней, но в данный момент сама с любопытством разглядывала Марию. В этот момент ее слух уловил обращенный к Риккардо шепот Бекки:
– Боже мой, ведь мы условились не говорить об этом!
В следующую минуту Тино легонько обнял Кристин за плечи и немного выдвинул вперед.
– Бабушка, необыкновенную молодую особу зовут Кристин. Вот она!
Мария прищурилась.
– Что-то не разгляжу… Подойдите ближе.
– Идем, – шепнул Тино. – Не бойся.
Но Кристин и не боялась. Чего ей бояться, если она точно знает, что больше никогда не увидится с Марией, – эта встреча единственная.
– Добрый день, – спокойно улыбнулась Кристин. – Тино кое-что рассказывал мне о вас, и я пришла к выводу, что жизненный путь, который вы прошли, могла преодолеть только очень сильная личность.
Мария медленно оглядела ее с головы до ног.
– Ну здравствуй-здравствуй… Не знаю, чего там наговорил тебе Тино, но жизнь никогда не бывает легкой. Хм, а ты ничего, симпатичная… Мне всегда нравились полненькие, худышек я не особенно жалую.
– Бабушка! – воскликнул Риккардо. – Ну, нельзя же так, в самом деле…
– А что такого? – невозмутимо взглянула на него Мария. – Вот взять, к примеру, Орнеллу – худющая как доска, будто сушеная. А тут, – она вновь посмотрела на Кристин, – все, что нужно, кругленькое, девочка в самом соку.
– Бабушка! – многозначительно произнес Тино. Его лицо покрылось красными пятнами.
Однако Мария даже не удостоила его взглядом. Взамен спросила у Кристин:
– Ты не балерина, детка?
– Нет, – выдавила та, борясь со смехом. Я гораздо хуже – репортер! – вертелось у нее на языке, но она благоразумно промолчала, помня, как не любят в этой семье представителей ее профессии.
