Фиона Харпер - Медовый месяц в Париже
Он закрыл глаза и отчаянно пожалел о том, что не сможет вернуть то время до свадьбы, когда их отношения казались свежими и незапутанными. Но тогда Алекс не знал ту Дженни, которую хорошо знает сейчас. И он так сильно любит ее за то, что она дает ему силу и терпение. Он благодарен ей за преданность, которой он не заслуживает.
— Я не разочаровалась в тебе, Алекс, но мне нужно знать, разочаровался ли ты во мне.
Он открыл рот, потом сомкнул губы.
— Позволь мне закончить… Я знаю, для тебя это трудно, но ты должен знать, что я почти упаковала чемодан и едва не бросила тебя пару недель назад.
Алекса окутал леденящий страх.
— Нам всем когда-нибудь приходится сталкиваться лицом к лицу с фактами, — прошептала она. — Я решила, что пора прекратить убегать. Мне нужно оставаться с тем, что я имею, вне зависимости от того, насколько мне тяжело.
Алексу следовало благодарить Дженни и чувствовать облегчение, но ему становилось все хуже. Он моргнул и уставился на стену.
— Я всегда считал тебя чудом.
Несколько секунд она ничего не говорила. Она просто обнимала его, и он ощущал ее тепло. Когда Дженни заговорила, ее голос был хриплым:
— Дангерфильд. Меня зовут Дженни Дангерфильд.
И после этих слов она отпрянула от него. Алекс услышал скрип матраса и догадался, что Дженни легла на спину.
«Ну, ты молодец, Алекс…»
Прошло несколько минут, и Дженни сказала:
— Звонил Крис и спрашивал, поедешь ли ты в Шотландию, чтобы полазать по горам, да? Ты ездишь туда ежегодно. Я думаю, тебе следует поехать.
«Зачем она подняла эту тему?»
— Я сказал ему, что не поеду, — произнес Алекс, услышав раздражение в собственном голосе. — Полно работы, У меня едва хватает времени на тебя и Молли.
Дженни грустно и покорно вздохнула:
— Даже когда ты здесь, ты все равно не с нами. И, чем больше времени ты проводишь в этом доме, бродя по нему, словно привидение, тем становится хуже. Ты нужен нам, Алекс, мне и Молли. Мы хотим, чтобы ты был вместе с нами не только телом, но и душой… — Она протянула руку и коснулась ладонью его груди. Через несколько мгновений она убрала руку. — Однажды ты сказал мне, что жизнь со мной напоминает тебе катание на аттракционе «русские горки». Я была польщена. Но я не уверена, что ты хочешь кататься на аттракционе. Я думаю, ты предпочитаешь ровную трассу, где можно развить равномерную скорость. Где нет взлетов и падений и не возникают непредсказуемые события…
— Это неправда! Я…
— Начало наших с тобой отношений было чрезвычайно бурным, но ты ведь понимаешь, что так будет не всегда. В нашей жизни будут периоды затишья и трудностей. Мы не можем закрыть глаза и притвориться, что они не существуют.
Он скрестил на груди руки.
— Я не закрываю глаза.
Дженни, очевидно, знала, что Алекс дурачит сам себя, но продолжала:
— Ты ведь знаешь, что без падений нет взлетов. И, если ты хочешь выровнять существование и обойтись без взлетов и падений… ну, это будет не жизнь, а выживание. Ты должен решить, что тебе нужно, — прибавила она более холодным тоном. — Ровная трасса или «русские горки». И тебе будет легче принять решение, если какое-то время ты проведешь вне дома.
Алекс перевернулся и лег на спину.
— Я знаю, чего хочу.
Он всегда об этом знал. Начиная с пятнадцатилетнего возраста, когда Алекс решил стать адвокатом, помогать людям и защищать их, он желал, чтобы его жизнь была спланированной. Но теперь он осознал, что Дженни никогда не входила в его планы. Она была для него стимулом — замечательным, сводящим с ума, пробуждающим желание жить.
— Я расскажу тебе, чего хочу я, — сказала она, ее голос был полон грусти. — Жить с Молли и тобой под одной крышей не означает иметь семью. И я хочу, чтобы у нас было будущее, о котором мы мечтали, даже если оно немного отличается от того, что есть у нас сейчас.
Алекс больше не мог этого выносить. Он повернулся к Дженни.
— Я тоже этого хочу, — произнес он. — Но не знаю, как так сделать.
Произнеся эти слова, он ощутил жуткую слабость и неуверенность. Дженни протянула руку и коснулась его щеки. Она была с ним любящей и щедрой даже тогда, когда он разбивал ей сердце.
— Если ты захочешь, ты поймешь, как это сделать. — Она не обвиняла его, но ее слова были наполнены любовью и страхом. — Но… если этого не произойдет, ты должен спросить себя, действительно ли ты хотел того, что имеешь сейчас. Нужна ли я тебе? Или я для тебя лишь наилучший способ забыть о проблемах и дистанцироваться от своих эмоций и чувств, когда все в этом мире кажется тебе невыносимым?
Алексу стало стыдно. Дженни озвучила правду — отчасти. Он использовал ее, но при этом любил. По меньшей мере, он любил ее прежде. Сейчас он уже не был уверен в своих чувствах. Он лишь надеялся, что ему удастся распутать клубок противоречий и понять, что его любовь к ней по-прежнему жива.
Притянув Дженни к себе, он поцеловал ее в щеку и ощутил на губах ее слезы.
— Я поеду в Шотландию, — сказал он.
Дженни немного обмякла в его руках, но Алекса охватил ужас, пока он неподвижно лежал рядом с ней. Он ужасался возможности обнаружить, что поступал неправильно. Ужасался тому, что в конце концов поймет, что не желает жить с Дженни…
Воздух в горах Шотландии был чистым и свежим. Алекс, поднимающийся по усыпанному мелкими камнями горному хребту, остановился и огляделся.
В зоне его видимости не было ни одного рукотворного объекта. Он не видел даже дома и дороги. Никаких линий электропередачи. Нет даже аэроплана в воздухе. Только скалы, заросли пурпурного вереска, жесткая трава и папоротник-орляк.
И чистое, ясно небо.
Алекс почти поверил в то, что является единственной живой душой на планете. Он понимал, что со временем подобное одиночество станет его угнетать, но прямо сейчас он чувствовал себя упоительно свободным.
— Эй, улитка! Если ты не прибавишь шаг, мы не успеем к обеду, а я проголодался.
Алекс повернул голову и увидел своего брата, который смотрел на него, улыбаясь.
Благодаря такту добродушного и веселого Криса, Алекс имел возможность остаться наедине со своими мыслями. Брат не докучал ему бестолковыми разговорами, пока они поднимались на гору. Он не пел дурацких песен во всю глотку. За это Алекс любил Криса.
Отвлекшись от рассматривания ландшафта, Алекс пошел вперед.
Дженни оказалась права. Ему следовало побыть вне дома.
Он понял, что после того, как Бекки отвергла его стремления ее защищать, он постепенно стал защищать и оберегать самого себя. Алекс верил, что может сделать себя недосягаемым для неприятностей.
