Холли Престон - Рядом с красавцем
Мэриан молча опустила голову. Раздираемая сомнениями, она уже не чувствовала себя правой.
– Что мне еще оставалось делать? – с грустью проговорил Джон. – В тридцать четыре года моя карьера пошла прахом, жена погибла в автомобильной катастрофе. Должен ли я жить только своим отцовством? Было бы это правильным?
Мэриан, ощутив вдруг свою несправедливость и предвзятость, была устыжена и смущена. Неужели она смотрела на мир через призму своей тоски и горечи? Как можно было позволить себе стать такой?
– Нет. – Мэриан сжала пальцы так, что ногти вонзились в ладони. – Я слишком мало знала о тебе, чтобы делать выводы. Извини, Джон. Это меня вовсе не касалось, в любом случае. У меня нет слов, чтобы…
– Не надо извинений. – Руки Джона сжали ее плечи, а от проникновенного взгляда закружилась голова. – Я хочу, чтобы все мои дела касались тебя.
Внезапно он наклонился и прильнул к ее губам. Мэриан застонала, но не отстранилась. Кровь стучала в висках, оглушая, лишая воли, сердце рвалось из груди.
Мэриан обняла Джона за шею и прижалась всем телом. Он вздрогнул и, не прерывая поцелуя, поднял женщину на руки.
Подстилка из соломы, на которую Джон положил ее, слегка покалывала спину, но это лишь усилило желание. Его рука проникла под блузку, и, когда он мягко дотронулся до груди под кружевным бюстгальтером, Мэриан, не в силах больше сдерживаться, застонала опять.
Джон снова поцеловал ее, и этот жгучий поцелуй почти лишал сознания. Какое-то сладкое беспамятство охватило Мэриан, заставив забыть окружающую реальность. Был только этот миг, жадные и нежные прикосновения Джона, его долгий неотрывный поцелуй и упругая тяжесть его тела.
Сняв с нее блузку, Джон расстегнул бюстгальтер, обнажив бархатную кожу грудей с упругими розоватыми сосками. И если Мэриан не сдалась еще окончательно, то теперь уже точно готова была сделать это, увидев выражение его лица, в котором смешались страсть, восторг и беспредельная нежность. Большие шероховатые ладони легли на ее обнаженные груди, но прикосновение было столь приятным, что привело женщину в трепет. А когда Джон целовал затвердевшие соски, Мэриан вскрикнула от охватившей как пламя страсти.
Не сдерживаясь больше, она стянула с него свитер.
– О, милая! О, любовь моя!.. – бормотал Джон. – Я хочу тебя всю. Всю!..
Сколько раз она представляла себе вот такой миг и во сне, и наяву! Но все оказалось волшебнее, прекраснее, и Мэриан хотелось, чтобы это чудо продолжалось.
Джон медленно раздел ее. Теперь не только спиной, но бедрами и ягодицами Мэриан ощутила упругий, остро покалывающий теплый настил из соломы, и новая волна возбуждения захлестнула ее.
– Я хочу… я хочу тебя! – бормотал он, словно заклиная.
– Да, – прошептала Мэриан. – И я тоже…
Его первое движение было нежным, замедленным, но ее пронизало как током. И сразу же Джон дал волю своему нетерпению, участив темп. Это было сладостно и захватывающе, как скачка со скоростью ветра, как безудержный порыв к радости жизни, как жажда, утоляемая глотком холодной и чистой воды. Каждое его движение находило отклик в теле Мэриан, и наконец сладостная агония поглотила ее.
Когда все закончилось, пьяная от счастья и умиротворенная наслаждением, Мэриан почти не сознавала, что с ней и где она. Лишь постепенно покалывание соломинок и теплый воздух конюшни, насыщенный запахом сена и лошадей, вернули ее к реальности.
Сквозь сладостный полусон Мэриан вспомнила, что нужно встретить Эмму и собрать Джона в дорогу.
– Мне не хотелось бы снова говорить… – начала она.
– Нам пора одеться и принять должный вид, – перебил Джон. – Я понимаю, что не должен бы сегодня уезжать, – сказал он со вздохом, – но у меня контракт…
– Поезжай, – улыбнулась она в ответ. – Я знаю, так нужно. И не беспокойся, с Эммой все будет в порядке. А я буду ждать…
– Я позвоню тебе.
Мэриан подарила ему быстрый и легкий поцелуй.
– Я люблю, когда ты звонишь.
– Тогда я буду звонить каждый час…
– А кроме того, я увижу тебя по телевизору.
– Я буду вести репортаж для одной лишь тебя, – пообещал Мак-Рей.
В тот вечер он чувствовал себя в эфире как рыба в воде: репортаж получился остроумный, раскованный. Мэриан сидела у телевизора с детьми, превратившими гостиную в средневековый город, населенный принцами и принцессами, колдунами и колдуньями. Видеть Джона на экране после всего, что произошло, было по-своему волнующе и странно. Приятный, обаятельный джентльмен рассуждал о пробежках, пенальти и пасах, но она помнила его держащим ее груди в своих руках, с лицом, напряженным от страсти.
Конечно, как только Джон уехал в аэропорт, а дети были накормлены и уложены спать, у Мэриан появились грустные мысли. Ведь на самом деле все не так уж хорошо. Происшедшее между ними ничего, в сущности, не меняло – ведь по-прежнему он независимый, преуспевающий и знаменитый человек, а она – одна из миллионов женщин, которых бросили мужья… Бедная, усталая, задерганная. Сколько еще продлится этот роман Принца и Золушки?
Взять хотя бы Эмму. Ведь Джон любит свою дочь и все-таки не захотел пожертвовать ради нее работой. Что должна чувствовать Эмма, еще малышкой потерявшая мать, всякий раз, когда отец исчезает на несколько дней? Как Мак-Рей станет относиться к Мэриан, если родная дочь не занимает в его жизни первого места?
Но тут она вспомнила его сильные и нежные руки на своей груди, его взгляд, жар поцелуев… Нет, не следует слишком опрометчиво судить о нем и не стоит неудачный опыт с Марком распространять и на Джона.
«Я не бросал своей дочери – не брошу и тебя».
Нет, Джон совсем другой человек, не то что Марк.
Если она действительно любит его, то, наверное, должна ему доверять.
В воскресенье после полудня, едва Мэриан выключила телевизор, в гостиной зазвонил телефон.
Эмма была тут как тут.
– Папа! – воскликнула она радостно. – А мне уже лучше. Я захотела есть и уже позавтракала. Мы построили средневековый город. И смотрели тебя по телевизору.
Дочь счастливо щебетала с отцом, потом подозвала Джесси и Анну, которые застенчиво пробормотали что-то в трубку. Наконец подошла очередь Мэриан.
Она сказала улыбаясь:
– Может, поговоришь еще и с Эсмеральдой?
Джон оценил шутку и захохотал.
– Игра только что закончилась? Ты звонишь со стадиона? – спросила Мэриан.
– Да. А сейчас я возвращаюсь в отель, бросаю вещи в чемодан и отправляюсь домой. Приглашаю тебя на ужин завтра вечером.
Ее пульс участился.
– Ты хотел сказать, на…
– На свидание. Вот именно. Мы могли бы провести этот вечер вдвоем.
– Я согласна.
Повесив трубку, Мэриан еще какое-то время улыбалась – радостно и тревожно одновременно. Свидание. Настоящее, добропорядочное, старомодное свидание, которого ей не назначали уже много лет. Как Джон догадался, что это именно то, что ей нужно?
