Вера Армстронг - Встреча у Мыса Ветров
Посмотрев работу, Торренс нашла ее очень удачной и тут же удвоила заказ.
— Пойдем перекусим вместе, — порывисто предложила она.
— Теперь моя очередь угощать, — шутливо воскликнула Грейс.
— Чепуха, когда мы с последний раз виделись, ты все время стояла у плиты. Так что не спорь.
Во время ланча они безмятежно болтали, пока Грейс не поинтересовалась:
— А как поживает Джон?
— Прекрасно. Разве ты с ним с тех пор не виделась?
— Нет. Иногда мы месяцами не встречаемся. А ты… А он… Вы все еще вместе? — Грейс явно чувствовала себя не в своей тарелке.
Торри, подумав, со вздохом ответила:
— Настолько, насколько это возможно.
— Ты не хочешь мне рассказать? — мягко спросила Грейс.
— Я…
— О том, что я передам это Джону, и речи быть не может. Конечно, он мой друг, но ты… тебя я тоже считаю своей подругой.
— Спасибо, — улыбнулась Торри и, к собственному удивлению, тут же все рассказала Грейс. — …И когда я узнала, что контракт уже подписан, что он… что я… была для него лишь забавой… — Голос ее прервался. — Знаешь, я никогда не понимала поговорки, что оскорбленная женщина страшнее черта, а теперь готова подписаться под каждым ее словом.
— Мне кажется, все дело в том, что ты просто влюбилась в него, — осторожно сказала Грейс.
— Я совсем недавно осознала это. — Торри отодвинула тарелку. — Сама не знаю, как это произошло. Чем больше я убеждала себя, что ненавижу его, тем сильнее влюблялась. Это трудно объяснить, но он стал смыслом моего существования, — беспомощно призналась она. — Когда его нет рядом, у меня все из рук валится, а когда он приходит, я то сгораю от желания, то просто готова его убить. — Она вздрогнула, как от боли, и, взглянув на Грейс, увидела, что та глубоко задумалась. — Прости, — сказала Торри, — я вовсе не собиралась нагнетать страсти. Думаю, мне остается только одно — сохранять между нами разумную дистанцию.
— И ты искренне веришь, что это возможно? — мягко спросила Грейс.
— Если бы я знала, чему верить, то не была бы сейчас в таких растрепанных чувствах. Пойми, дело не во мне, в конце концов, я переживу это. — Она вспыхнула. — Но он! Он не способен любить! Он… просто презирает женщин!
— Не горячись. — Грейс протянула руку и накрыла ладонью дрожащие пальцы Торри. — Определенного сорта женщин, возможно. По вполне понятным причинам. Джон весьма состоятельный и интересный мужчина, и у него есть все основания относиться с подозрением к некоторым из окружающих его… — Она замялась, подыскивая подходящее слово: —…соискательниц. Но мне случалось убедиться, что это распространяется не на всех. Знаешь, иногда мне кажется, что он… — Грейс умолкла, казалось, унесшись мыслями куда-то очень далеко, — презирает сам себя за то, что унаследовал от отца фатальную тягу к слабому полу. Видимо, в этом — причина его цинизма.
Торри смотрела на нее во все глаза.
— Единственный раз, когда я задела его за живое, — вспомнила она, — разговор касался именно этой темы. Джон спокойно объяснил, почему не любит отца, но ведь он избрал собственный путь, который очень сильно отличается от того…
Грейс перебила ее:
— Джон всем обязан исключительно самому себе и порой выказывает холодное равнодушие, равносильное оскорблению. Иногда он даже способен на провокацию, — Грейс вдруг зябко поежилась, — говоря, что это всего лишь психологический тест. — Она состроила гримасу и закончила: — И все-таки я не верю в то, что он к тебе безразличен.
— Я понимаю. — Торри сжала виски. — Но дело в том, что я слишком далеко зашла, доказывая ему обратное. Так что теперь вряд ли можно что-то исправить.
— Нет безвыходных ситуаций, дорогая.
— Возможно. — Она вздохнула. — Но что мне теперь делать?
— Наверное, просто любить его, — мудро заключила Грейс.
Эти слова весь день не выходили у Торренс из головы. Вечер она провела дома в ожидании звонка. Но Джон не позвонил.
Вместо этого он на следующий день заехал к ней в офис. Просто распахнул дверь, как накануне это сделала Грейс. От неожиданности Торри покраснела и порывисто встала, задев стоявший на ее столе керамический кофейник. Джон успел подхватить его почти у самого пола.
— Ой… Слава богу! — выдохнула Торренс.
— Ценная вещь? — спросил он.
— Да, и к тому же старинная. Понять не могу, как это меня угораздило.
— Я не хотел тебя напугать.
— Я совсем не испугалась, — возразила она и покраснела еще гуще, потому что это была ложь.
Джон бережно поставил кофейник на стол и пристально посмотрел на нее. Окончательно смутившись, Торренс спросила:
— Я тебе зачем-то понадобилась?
Лёгкая улыбка скользнула по его губам.
— Просто хотел тебя увидеть. Пойдем куда-нибудь, перекусим.
Торри показалось, что судьба предоставляет ей случай выполнить задуманное, если, конечно, у нее хватит на это смелости.
— Хорошо, — тихо сказала она.
Он привел ее к «Фабиолли». Они устроились на открытой веранде с видом на залив. Солнечные зайчики прыгали по волнам, на которых тихо покачивались яхты, стоившие целые состояния.
Они заказали фирменное блюдо — королевские креветки и салат. Торри водила вилкой по тарелке, судорожно придумывая, с чего бы начать разговор. Джон тоже не прилагал никаких усилий, чтобы поддержать беседу, и лишь перехватив ее взгляд, устремленный на море, равнодушно спросил:
— Ты не хотела бы получить в подарок к свадьбе яхту?
Она торопливо отвела глаза.
— Нет, спасибо.
— Какая жалость. Мы могли бы назвать ее «Леди Торренс», — протянул он. — Тогда скажи, чего бы тебе хотелось. Ты же знаешь, что можешь выбрать все, что угодно.
— Так ты за этим пригласил меня? — Голос ее дрогнул. — Твое… хладнокровие… порой просто непостижимо, — с трудом выговорила девушка.
— Разве? — удивился Джон. — Кстати, почему ты все-таки выходишь за меня?
— Я не понимаю…
— Почему я хочу на тебе жениться?
— Нет… нет.
— Разве ты не находишь, что мы идеально подходим друг другу?
— Значит, я… я прошла испытание, о котором даже не догадывалась? — хрипло спросила она.
— Судя по всему, да.
В его глазах ничего нельзя было прочитать, на лице застыло жесткое, почти суровое выражение.
Торренс было мучительно трудно смотреть на него, и не только потому, что она любила его и больше не могла этого отрицать, но и потому, что теперь очень хорошо узнала этого человека и понимала, что не сможет его переделать.
— Скажи мне, Джон, — машинально повертев в руках солонку, она поставила ее на стол и подняла на него глаза, — почему ты тогда выдвинул ультиматум — банкротство родителей или брак?
