Кристин Григ - Ради нашей любви
– Лорелея! – Он отвел от нее луч фонарика. – С тобой все в порядке?
– Конечно, – с натужной бодростью ответила она.
– На улице настоящая буря. Я подумал, что ты могла проснуться, а поскольку света нет… он отключился…
– Со мной все в порядке, – твердо повторила Лорелея, но рокот грома перекрыл ее голос.
– Лорелея, – мягко сказал Курт, – вовсе не стыдно бояться грозы.
– А я и не боюсь!
– Милая моя, все мы чего-нибудь боимся. Нет ничего дурного в том, чтобы это признать.
– Знаю. Я не ребенок.
– Вот и хорошо. Я оставлю тебе фонарик. Если я тебе понадоблюсь…
– Не надо! Говорю же тебе, я…
Оглушительный гром прокатился над самой их головой. Молния вспорола тьму, и Лорелея едва не спрыгнула с кровати.
Черт побери! – мысленно воскликнул Курт. Она – его жена, она до смерти напугана, и если сейчас он повернется и уйдет, то никогда больше не сможет считать себя мужчиной!
Миг – и он уже был возле нее, обнял ее здоровой рукой, привлек к себе.
– Прижмись ко мне, mein Liebling, – прошептал он. – Я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.
Уже во второй раз он предлагает ей свою помощь. Но ей это не нужно. Ничего от него не нужно. Даже он сам…
Он погрузил пальцы в копну ее волос и мягко развернул ее лицом к себе. Лорелея попыталась отстраниться, но он вновь прошептал ее имя. Голос его был так нежен, так полон жаждой, что все страхи ее испарились.
– Курт! – прошептала она.
И, обвив мужа руками, припала к его губам.
Губы их встретились, и из груди Курта вырвался хриплый стон.
Годы вдали от Лорелеи растаяли, как дым. Все растаяло, исчезло без следа – остались только запах и вкус, и сладкая боль прикосновения к ее прекрасному телу.
Пять лет он тщетно старался изгнать из памяти воспоминания о единственной ночи, проведенной с безымянной колдуньей, а теперь нашел свою колдунью и назвал ее женой.
И сегодня – их брачная ночь.
Поцелуи становились все более страстными. Не слишком ли он спешит, не требует ли слишком многого? О нет! На его поцелуи Лорелея отвечала своими, лихорадочно лаская холодными пальцами его лицо, плечи, грудь. Прошептав ее имя, он охватил ладонью полную грудь под тонкой тканью – и его возлюбленная содрогнулась от наслаждения.
– О-о, Курт! – прошептала она.
От этого страстного призыва все тело его напряглось и мускулы превратились в камень. Но он приказал себе не спешить. Сегодня они друг для друга – не безымянные незнакомцы, охваченные страстью. Эта женщина, что обнимает его так крепко, словно мечтает никогда-никогда не отпускать, – Лорелея, его жена.
Он снова прильнул к ее губам, и языки их сплелись в древнем, как мир, танце. Лорелея тихо застонала. Поцелуи Курта спускались все ниже, и она страстно выгибалась ему навстречу. Вот он коснулся губами соска, просвечивающего сквозь полупрозрачную ткань, – и по пронзительному вскрику Лорелеи понял, что она готова. Настало время вознести ее на небеса и не отпускать, пока она не взмолится о пощаде.
Но Лорелея уже молила его о милости. Не словами – о нет! – стонами и вздохами, и бесстыдно чувственными извивами податливого тела. Курт пылал, как в огне. Возбуждение его было так велико, что причиняло боль. И все же он ждал. Ждал, когда она скажет, что хочет его, что жаждет его близости, что все эти годы помнила о нем, как и он о ней.
Но разве она уже не признается в этом – каждым движением, каждым вздохом, каждым поцелуем?
– О Курт!
Слыхано ли, чтобы это имя, короткое, резкое и мужественное, так нежно звучало в устах женщины? Словно она произносит его не губами, а сердцем… Гроза миновала, молодой месяц заглядывал в окно, и в его призрачном свете Курт прочел на прекрасном лице Лорелеи то, что наполнило его ни с чем не сравнимой радостью.
– Лорелея! Моя колдунья!
Прижав ее к себе, он перекатился на спину – и вздрогнул от резкой боли в руке. Он сдавленно зашипел сквозь зубы, и Лорелея отпрянула.
– Что? О, Курт, твоя рука! Прости, я не подумала…
Он поймал ее руку и поднес к губам.
– Не уходи.
– Но твоя рука…
– С ней все в порядке.
– Неправда. Тебе больно!
Он поцеловал ее ладонь, слегка прикусив нежный бугорок у основания большого пальца.
– Нет. Но станет больно, если ты уйдешь.
Курт не кривил душой: рука еще ныла, но рядом с Лорелеей он готов был перенести любую боль.
Запустив пальцы в льняную копну ее волос, он осторожно развернул ее лицом к себе и припал к ее губам. Goti, какая же она сладкая!
– Лорелея, – хрипло прошептал он, – я хочу тебя увидеть. Но раздеть тебя одной рукой не смогу. Сделай это, моя колдунья. Сними рубашку – для меня.
О, как она жаждала ощутить на своем теле сильные мужские руки! Быть может, сказывались пять лет воздержания – ведь после Курта у нее никого не было. А теперь он снова стал ее возлюбленным.
И мужем.
Эта мысль поразила ее до глубины души. Выходит, сегодня – ее запоздалая брачная ночь!
– Разденься, Лорелея.
Сердце ее отчаянно забилось. Она изменилась за пять лет – чуть пополнела, красота ее стала более зрелой и женственной. Что, если Курт будет разочарован?
– Mein Lilebling! – Он нежно провел рукой по ее спине. – Позволь мне тебя увидеть.
Нервно облизнув губы, Лорелея встала на колени и медленно стянула рубашку через голову. Тело ее в лунном свете отливало цветом слоновой кости.
Курт молча смотрел на нее – смотрел так, словно хотел поглотить взглядом каждую клеточку ее тела.
– Я… я уже не такая, как пять лет назад, – неуверенно проговорила она.
Так оно и было. Время и рождение ребенка превратили хрупкую юную красавицу в цветущую женщину. На мгновение Курт ощутил острый укол боли, не имеющей ничего общего с болью в сломанной руке. Если бы… ах, если бы ему было дано стать отцом ее ребенка…
Лорелея прикрыла грудь руками, словно защищаясь.
– Может быть… может быть, не стоило?
– Еще как стоило! – улыбнулся Курт. – Ты стала еще прекраснее, чем прежде. Так прекрасна, что у меня дух захватывает. – Он ласково отвел ее руки от груди. – Я жалею лишь об одном – что все эти годы мы провели в разлуке.
– Я тоже жалею, – со слезами на глазах прошептала Лорелея.
Он осторожно коснулся набухшего соска.
– Но теперь мы вместе. Это все, что имеет значение.
Курт провел пальцем по соску, и Лорелея издала тихий стон.
– Mein Liebling, какая же у тебя прекрасная грудь! – Рука его скользнула в ложбинку меж белоснежных холмов, спустилась ниже – вдоль живота – и еще ниже…
Лорелея молча прикрыла глаза.
– Пожалуйста, – прошептала она, – пожалуйста!
– Чего ты хочешь? Скажи.
– Войди в меня, Курт. Возьми меня. Я так хочу тебя, так хочу…
