Элис Детли - Любовное наваждение
Старомодный дверной колокольчик тревожно зазвонил, и Пози недовольно сморщила нос: она собиралась сегодня заканчивать картину.
Трель зазвучала снова, на этот раз более настойчиво.
— Иду, — крикнула она и отложила кисть.
Взгляд ее уныло скользнули по холсту, над которым она работала последние две недели. Чепуха, сказала она себе, полная чепуха. Изменить свою жизнь в надежде профессионально заняться живописью после нескольких лет работы фотомоделью, было по меньшей мере безумной затеей.
Она знала почему. Разве не стало притчей во языцех, что разбитое сердце вдохновляет творца. Но с ней этого не произошло. Ее творчество лишилось жизненной энергии, силы, радости.
— Уже открываю.— Пози распахнула дверь и слегка оторопела. На нее смотрели знакомые черные глаза. На мгновение ей показалось, что она теряет сознание.
— Рикардо? — произнесла она дрогнувшим голосом.— Вся ее защитная оболочка мгновенно растаяла от одного взгляда любимого. Она глубоко вздохнула.—Я не хочу тебя видеть.
— Понимаю.
— Рикардо! — возмущенно воскликнула она, когда он без приглашения шагнул через порог.— Что ты себе позволяешь?
— Вхожу в твой дом!
— Но я не приглашала тебя!
— Извини, Патриция, но я уже сделал это.
Его глаза скользнули по ней, отмечая бледность осунувшегося лица, волосы, заплетенные в косу. Однако и у самого Рикардо вид был не слишком благополучный: темные волосы взъерошены, подбородок выбрит не так гладко, как обычно, элегантный шелковый галстук, казалось, завязан наспех.
Пози почувствовала прилив жалости, но ее ревнивый ум мгновенно определил причину визита.
— Если ты пришел угрожать судом за разрыв контракта — начала она.
— Нет, Пози,— прервал он холодно.— Я пришел не за этим.
Присутствие мрачного, почти двухметрового мужчины превратило маленький сельский коттедж, который она снимала, в игрушечный домик.
— Как, черт побери, ты разыскал меня?
— О, это было нелегко, ведь ты покинула меня, оставив только одну идиотскую записку, но твой агент в конце концов сказала мне.
— Кэтлин? Какого черта она сделала это, я дала ей четкие инструкции.
— Я воззвал к ее разуму.
— Ты не имел права делать это.
— Ошибаешься, Пози, у меня есть все права, включая право знать, носишь ли ты моего ребенка.
Сердце Пози бешено застучало.
— Ты носишь моего ребенка?—требовательно повторил он.— Мир, казалось, перевернулся от этого вопроса.—Ты беременна? Мне нужно это знать.
— Нет,— ответила она спокойно и почувствовала соленый привкус на губах.
Она поняла это неделю спустя после бегства из отеля, и это открытие не принесло ей ожидаемого облегчения. Напротив, она целый день проплакала, будто у нее украли самое дорогое.
Рикардо вздохнул, и Пози ужаснулась его явному облегчению.
Что бы он делал, если бы я была беременна? — со злостью подумала она.
— Почему ты хочешь это знать?
Глаза Рикардо прищурились, словно ее вопрос удивил его.
— Почему? — повторил он насмешливо, и Пози почувствовала, как ярость, горе, обида начали закипать в ней.
— Да, почему? Ты имеешь обыкновение преследовать своих бывших любовниц, чтобы выяснить, не собираются ли они сделать тебя отцом?
Рикардо оценивающе посмотрел на нее.
— Обычно они не убегают из моей постели так быстро.
— Да уж, держу пари, что они этого не делают. — Лицо ее вспыхнуло от жаркой ревности.— Не волнуйся, Рикардо, на этот раз тебе повезло.
— Повезло? — Твердый взгляд сменился едва сдерживаемым гневом, а в голосе прозвучал вдруг горький скептицизм.— Удача была не на моей стороне. Мне не удалось сделать тебя беременной, как я намеревался.— В глазах его сверкнул вызов.
— Намеревался? — еле слышно повторила она.
— Естественно. Я всегда занимаюсь безопасным сексом. Но не с тобой, Пози. И поверь мне, наша последняя встреча—это не случайность.
Пози изо всех сил старалась вникнуть в смысл его слов, и недоверие соперничало в ней с низменным, примитивным, страстным желанием.
— Ты… хочешь сказать…— она с трудом подбирала слова,— что намеренно хотел сделать меня беременной?
— Я занимался с тобой любовью,— поправил он,— но если бы ты забеременела, я был бы невероятно счастлив.
Голова ее пошла кругом.
— Но, ради всего святого, почему? — спросила она в замешательстве.
Рикардо долго и пристально смотрел на нее, прежде чем кивнул, будто пришел к важному решению.
— Мне стыдно за тебя, Пози. Ты хрупка и чиста, как кристалл, а я ошибочно обвинял тебя во всех смертных грехах.
Это вовсе не давало ответа на ее вопрос.
— Но я так и не поняла, почему ты хотел, чтобы я забеременела? — медленно сказала она.
Он бросил на нее странный взгляд.
— Не поняла? Действительно не поняла? Почему человек вдруг решает, что хочет засыпать и просыпаться рядом с одной женщиной? Почему он хочет, чтобы эта женщина, и только она, родила ему детей? Это называется любовью, Пози! — Голос его был нежным.—И что делает этот человек, когда любимая женщина дает понять, что не испытывает к нему ответных чувств? Я хотел тебя так сильно, что был готов привязать к себе самыми прочными узами—ребенком.
От изумления и недоверия Пози приоткрыла рот: очень соблазнительно было поверить в это. Но сказать можно многое, слова ни к чему не обязывают.
— Ты лжешь, Рикардо! Ты лжешь! Он покачал головой.
— Нет, это не ложь, Пози. Разве ты не видишь, что я люблю тебя? Иначе зачем я здесь? Я полюбил тебя, встретив в своем доме подростком, прекрасную, сияющую. И то, как ты склоняла голову, как опускала золотые глаза, увидев меня, воскрешало во мне все грешные желания, лишало сна. Но я не имел права принять твое чувство и боролся с ним всеми способами. Я отчаянно старался воспринимать тебя как школьную подругу сестры. Я чувствовал себя преступником, потому что чем больше видел тебя, тем больше влюблялся.
— Это все ложь, ложь! — Пози собрала все свои силы, чтобы подавить безумную надежду, воскрешенную его словами. — Ты же выгнал меня! Оскорбил, растоптал!
— И ты не догадываешься почему? — спросил Рикардо. — Ты была еще школьницей! Тебе было едва шестнадцать! Я был старше, опытнее, ты казалась почти ребенком, гостем в моем доме. Я отвечал за тебя морально и физически. Я не имел права злоупотреблять своим положением и силой. Я почти потерял контроль над собой той ночью, я…
— Обманывал себя сам? — спросила она.
— Да! В полусне, в полубреду желания я доказывал себе, что это не ты. Ведь у меня было много женщин… И дабы отделаться от уколов совести, убеждал себя, что ты аморальна и дурно влияла на мою сестру. Я подозревал, что Бьянка, с тех пор как умерла наша мать, вела себя в школе слишком свободно. Отец совершил ошибку, послав ее учиться в Швейцарию. Надо сказать, я тоже виноват, поскольку смотрел на это сквозь пальцы. Отец был занят своей молодой женой и заботился о Бьянке в основном материально.
