Марша Ловелл - Ничего кроме любви
– Да. Рабочие живут вон в тех белых домиках под соломенными крышами. Смотри, они разбросаны по всему склону.
– Слышишь, вода журчит. Это, наверное, ирригационные системы?
– Точно, по бетонным желобам свежая родниковая вода стекает с гор…
Они замолчали, восхищенные открывшимся перед ними фантастическим видом. Саймон первым нарушил молчание.
– Анна! – чуть слышно выдохнул он.
Более романтичной обстановки и придумать было нельзя, все вокруг так и звало к поцелуям, страстным объятиям, признаниям в любви. Но Анне хотелось не этого. Поддавшись внезапному капризу, она скинула туфли и подбежала к краю площадки.
– Иди сюда. Посмотрим на виноград. – И спрыгнула вниз, на нижнюю террасу.
– Анна! – закричал в ужасе Саймон и бросился за ней.
Увидев, что она цела и невредима, спрыгнул следом, схватил Анну за плечи и бешено затряс.
– Идиотка несчастная! Я же не знал, что это безопасно! – Он кричал с таким отчаянием, что Анна поняла: есть на свете вещи, способные его испугать.
Рассмеявшись, она потянула Саймона за собой.
– Пойдем!
Анна сделала несколько шагов, выбрала спелую гроздь черного винограда, налитого и душистого.
– Это самый лучший, благородный сорт, – сказала она и сорвала несколько ягод. – Попробуй.
Анна положила виноградины в рот Саймона и крепко поцеловала. Она пила сок с его губ, ее жадный язык проник в рот Саймона. Тот задохнулся от восторга, его руки обвились вокруг нее, но коварная искусительница вырвалась. Взяв губами ягоду, она потянулась к мужчине.
Сладкий виноградный сок, еще теплый от дневного солнца, побежал тоненькой струйкой по подбородку Саймона. Анна слизнула сок дразнящим легким прикосновением. Ничего подобного Саймон еще не испытывал, и, застонав, он впился пальцами в женское тело.
Оба тяжело дышали, забыв обо всем на свете, не ощущая ничего, кроме вкуса этих безумных чувственных поцелуев.
Нетерпеливые руки Анны нащупали на Саймоне галстук и сорвали его вместе с рубашкой, пуговицы разлетелись в разные стороны. Она сладострастно размазала ягоды по курчавым волосам на его груди, по соскам, а затем принялась слизывать красный сок. Ее дыхание обжигало кожу, прикосновение языка доводило до экстаза. Саймон запрокинул голову и так крепко вцепился в плечи Анны, что, наверное, останутся синяки, но ей было все равно. Она снова нашла его губы и впилась в них, едва сдерживая накопившееся в ней исступленное желание.
Саймон попытался найти застежку на ее платье и, отчаявшись, сорвал его. Он будто обезумел, ощутив горячую обнаженную кожу Анны, дразнящие округлости ее груди.
Не удержавшись на ногах, они упали на рыхлую землю, не размыкая объятий. Дрожащая рука Саймона нашла грудь Анны, он опустил голову и взял губами набухший сосок. Анна не помнила себя от наслаждения. Она кричала, извивалась, прижимая его голову к груди. Только бы это никогда не кончалось, стучало в ее воспаленном мозгу. Не в силах больше выносить эту сладкую муку, она оттолкнула Саймона от себя.
Он отпустил ее, задыхаясь. Они смотрели друг на друга, не веря себе, потрясенные чудом, которое сотворили. Саймон снова дотронулся до груди Анны, измазав ее землей и виноградным соком. Он нежно ласкал Анну, не отрывая глаз от ее лица, и, видя, какое наслаждение это доставляет ей, еще больше возбуждался.
Она припала к нему, и они покатились по земле, срывая с себя остатки одежды. Насыщенный запах земли и листьев щекотал ноздри. Разгоряченные тела давили виноград, купались в его сладком и липком соке, перемешанном с землей.
Где-то рядом журчала вода. Этот звук и аромат цветов обостряли чувственность. Ноги любовников переплелись, тяжелое дыхание Саймона, его стоны волшебной музыкой звучали в ушах Анны. Перевернувшись, она громко вскрикнула от неожиданности – она оказалась наполовину в воде, которая приятно холодила разгоряченную кожу.
Экзотический аромат ночи, серебряный лунный свет, свежесть воды – все окружающее перемешалось и оглушило их. Саймон приподнялся над Анной, дрожа от предвкушения счастья, и вдруг вошел в нее – нетерпеливо, бешено, страстно. Они оба жаждали этого, оба жили ради этой огненной, незабываемой минуты.
Их прерывистые стоны разорвали тишину ночи. Мощное тело Саймона содрогнулось и опустилось на землю рядом с Анной. Он поцеловал притихшую женщину, подсунув руку под ее голову, и, все еще тяжело дыша, прижал к груди. С его губ срывались слова любви, нежности, благодарности, изумления. Он коснулся губами ее век, дрожащей рукой убрал волосы со лба.
– Это было волшебно, волшебно…
Анна в изнеможении прильнула к нему. Глаза ее были закрыты, сердце бешено колотилось и, казалось, никогда не успокоится. Какое же это наслаждение лежать в крепких объятиях Саймона!
Наконец она почувствовала, что замерзла. Саймон помог ей встать, поцеловал и хрипло сказал:
– Дорогая, нам просто необходимо найти кровать.
Вода смыла с Анны почти всю грязь, но Саймон был покрыт разводами виноградного сока. Анна зачерпывала руками воду и смывала красные подтеки со спины любовника, не торопясь, любуясь его широкими плечами, длинными ногами и мускулистыми ягодицами.
– Ну вот ты и чистый.
Саймон повернулся к ней с бесшабашной, мальчишеской улыбкой. Анна медленно скользнула глазами по его телу.
– О, Саймон! Знаешь, что говорят о Канзасе? Так вот, это все враки: не в Канзасе, а на одном мне не известном ранчо все самое лучше и самое большое!
Он разразился оглушительным смехом, подхватил ее за талию, поднял в воздух и закружил.
– Анна, Анна, Анна! – кричал он в ночь. – Ты сделала меня счастливейшим из смертных!
– Надеюсь, не в последний раз.
– Да, да, да! – Саймон смотрел на шелковистое женское тело, светящееся в лунном свете, и его глаза не скрывали вновь нарастающего желания…
Позже, когда они попытались разыскать свою одежду, выяснилось, что некоторые детали туалета куда-то пропали. Платье было порвано, поэтому Анне пришлось довольствоваться туфлями и измазанной рубашкой Саймона, которую она обмотала вокруг талии, и его пиджаком. Наряд Саймона был и того живописнее: брюки нашлись сразу, а вот трусы и один ботинок так и остались где-то в винограднике. Любовники сели в машину, давясь от смеха. Уморительный контраст: они сейчас не имели ничего общего с той респектабельной парой, какой были еще совсем недавно.
– Ты похожа на кошку, которая только что отведала сливок, – заметил Саймон, целуя ее в нос.
– Так и есть! Ты тоже не лучше, – парировала Анна.
Саймон широко улыбнулся.
– Нам пора, скоро начнет светать.
Анна хотела уже включить мотор, но Саймон остановил ее:
– Подожди минутку. Я просто не могу удержаться.
