Натали Де Рамон - Пропуск в райский сад
Я очень хорошо помню свою первую ночь в Бон-Авиро. Марк отнес меня на руках в одну из комнат на втором этаже. Опустил на кровать. Сказал, что спит за стенкой, и, если мне что-нибудь понадобится, я могу ему просто постучать. Пожелал спокойной ночи и ушел. Я долго лежала, глядя в темноту и коря себя за то, что позволила ему уйти.
Он же нес меня на руках! Что мне стоило покрепче обнять его за шею и начать целоваться? Но он же не просто так сказал, что спит за стенкой. Постучать ему или не стучать? А вдруг его смущает моя больная нога? Или он из лучших джентльменских побуждений не хочет доставлять ей лишнего дискомфорта? Или даже не стучать, а самой доковылять в его комнату?..
Но вдруг у него все-таки есть обязательства перед этой девочкой Лолой? Она, правда, славная. Мне-то что — я завтра уеду отсюда навсегда, но в их отношениях тоже навсегда останется трещина. Лола почувствует! Я знаю. Я же на собственной шкуре хорошо испытала мужскую неверность, зачем заставлять ее страдать?
В доме было очень тихо, и мне казалось, что я даже слышу, как Марк дышит в соседней комнате и не спит. Но если Лола ему действительно безразлична и между ними ничего нет, что же тогда мешает мне постучать? Просто поднять руку и ударить над изголовьем пару раз?..
Потом, видимо, сон все-таки сморил меня, потому что я проснулась от боли — ногу свело — и собственного крика. Наверное, я кричала слишком громко, потому что почти сразу Марк постучал в дверь.
— Соланж! Что случилось? Я могу помочь?
— Не знаю!..
— Нога? Поискать что-нибудь обезболивающее?
— Да войдите же! — Я включила ночник. — Глупо разговаривать через дверь в пустом доме!
Он вошел. На нем были только брюки. Футболку он комкал в руках.
— Простите, я не одет.
— Ну так оденьтесь! Кажется, вы держите футболку!
Он посмотрел на нее. Развернул. Надел на себя. Оказалось, что наизнанку. Снял. Стал выворачивать. Я видела, как у него трясутся руки и он весь подрагивает.
— Вам холодно? — Я откинула одеяло. — Идите сюда!
Он внимательно посмотрел на меня.
— Нет. Здесь тепло. — Отшвырнул футболку и присел на кровать ко мне. — Дайте-ка вашу ногу.
Я положила ногу ему на колено.
— Надо снять повязку, — сказал он и стал ее разматывать. — Пусть отдохнет. Я немного помассирую. Вам будет легче.
— Помассируйте, — сказала я, чувствуя, что меня тоже начинает трясти — от его прикосновений.
Он размотал бинты и стал очень осторожно поглаживать пальцами мою щиколотку. Я стиснула зубы — от его пальцев шло тепло, и от этого тепла вверх побежали ручейки тока: к коленям, к бедрам, скручиваясь в жаркую спираль внутри меня. Со своим шумным дыханием я уже не справлялась.
— Я делаю вам больно? — Он повернул голову и заглянул мне в глаза. — Вы так напряжены. Расслабьте ногу.
— Я… я… Вы… вы…
Неожиданно вспыхнул и погас ночник.
— Черт! — Руки Марка исчезли с моей ноги. — Это же была новая лампочка!
— Не важно. Уже светает! — выдохнула я и поелозила ногой по его колену. — Еще! Ну же!.. Еще!
— Я больше не могу, — с мукой произнес он. — Лучше уберите ногу. Я живой человек…
— Я тоже…
Я подтянулась к нему и обеими ногами обхватила его за талию. Травмированной щиколотке стало жутко больно, но ощутить его тело между своими бедрами стоило того…
— Капкан! — весело произнес он, поворачиваясь и руками подхватывая под коленями мои ноги. Раздвинул их, погрузил между ними свою голову, поцеловал каждое бедро по очереди и потом спросил неожиданно серьезно и настороженно: — Утром вы не будете жалеть?
— Буду! Если сейчас ничего не произойдет!
— Хорошо.
Он прошелся языком по внутренней стороне одного моего бедра, потом — другого, поглаживая мои ноги под коленями. Это было до того хорошо, что я закрыла глаза. А его язык и губы скользили внутри моих бедер все выше и выше. От этих прикосновений горячие волны бежали по телу, перехлестывая и накатываясь одна на другую. И с каждой новой волной, сотрясавшей всю меня целиком, мне все сильнее хотелось вобрать его в себя.
— Ну скорее! — прошептала я. — Ну что ты тянешь?..
— Тебе не нравится?
— Нравится!.. — Мои зубы стучали. — Даже слишком! И я сейчас умру, если ты не…
Я застонала: он вошел в меня, закидывая мои ноги к себе на плечи. Меня сотряс еще один мощнейший шквал, и по телу стала растекаться сладостная истома. Я вдохнула полной грудью и выдохнула.
Он опустил мои ноги и приятной тяжестью упал на меня, беспорядочно целуя, куда попадали его губы.
— Прости, прости…
— За что? — Я тоже поцеловала его, кажется, в плечо.
— Ну, я очень быстро… Понимаешь, со мной такое первый раз в жизни! Ты ведь даже не успела кончить…
— Успела… — Я опять поцеловала его плечо. — Правда.
— Правда? — Он приподнялся и заглянул мне в глаза.
— Да. — Я улыбнулась. — Тоже первый раз в жизни с первого раза…
— А обычно?
— Обычно что?
— Не важно. — Он скатился с меня и лег рядом, вглядываясь в мое лицо так, будто хотел навсегда запомнить. Помолчал и задумчиво произнес: — При таком освещении ты еще больше похожа на фата-моргану. Старинный дагерротип. Сепия.
— Хочешь, я сегодня никуда не уеду? — неожиданно для себя самой спросила я.
— Хочу! — Он вскинулся. — И завтра, и послезавтра!
— И послепослезавтра?
— Да! Очень! — Он обнял меня и прижал к себе. — Пожалуйста, останься! Я уже больше не смогу без тебя!
— Ты уверен?
— Ты тоже!
— Я?.. Откуда ты знаешь?..
— Ниоткуда. Знаю и все. Иди сюда. Дай твои губы…
Мы начали целоваться, и его дыхание входило в меня, и опять бежали по телу огненные волны, и эта вторая в нашей жизни страстная близость была уже очень долгой, умудренно-ласково-изощренной и исполненной невероятной радости долгожданного взаимного обретения.
Уже совсем рассвело, когда мы наконец счастливо засыпали в объятиях, не разнимая переплетенных ног. Вдруг показалось, что со двора долетел звук подъехавшей машины, а потом мы уже точно услышали автомобильный сигнал.
— Это Жак за твоей машиной. Пойду скажу, что ты остаешься. — Марк резво вскочил с кровати, откидывая одеяло.
— Какой кошмар…
— Ты… Ты передумала? — Он растерянно замер, но, проследив за моим взглядом, присвистнул. — С ума обалдеть!
Вся постель была в крови.
— Мне жутко неловко, — начала я. — Я испортила…
— Не переживай, будем считать, что ты девственница и мне крупно повезло! Но потом, думаю, надо будет над этим поработать, чтобы ты больше понапрасну не теряла кровь. Как ты считаешь? — Он прищурился.
