Шерил Уитекер - Перед алтарем
— А разве снимать кино дешевое удовольствие?
— Разумеется, нет. Но мы же не претендуем на голливудский размах. Сейчас у нас есть заказы, гарантирующие неплохую прибыль в ближайшие два-три года. Конечно, придется вложить собственные деньги и взять кредиты, но наш продюсер располагает хорошими связями, так что нам удалось заручиться согласием отличных режиссеров. Вот увидите, лет через пять...
— Я не привыкла заглядывать так далеко. В любом случае вряд ли мне доведется побывать здесь через пять лет.
— Почему?
— Зарплата в приюте не так велика, как вам, возможно, кажется.
— У меня есть предложение.
— Какое?
— Давайте сначала пройдемся по студии.
Джулиана со вздохом поднялась со стула.
— Извините, Тони, но я не люблю любоваться тем, что мне не принадлежит. Как говорила моя мама, не глазей на витрины, если в кошельке пусто.
— Ваша мать была мудрой женщиной.
— Да. Если бы она жила под горой, на которой стоит замок принца, то взглянула бы на него только один раз.
— Редкая самодисциплина.
— Знаю. Моя сестра Эмералд сказала однажды, что не хочет жить так, как жили наши родители, отказывая себе во всем, чтобы на старости лет купить коттедж с крохотным садиком. Наверное, она права, но правила у каждого свои.
— Раз уж вы не можете отступить от правил, то выслушайте мое предложение.
— Говорите.
— Мы знакомы с вами три недели. Я видел вас в разных ситуациях и знаю, на что вы способны. Хотите работать на моей студии?
Джулиана опустилась на стул.
— Шутите?
— Нисколько.
— Но я даже не знаю испанского.
— Через полгода будете знать.
— Но у меня нет никакой специальной подготовки.
— У меня тоже.
— Но...
— Где ваш авантюризм? Разве вам не хочется жить на горе, а не под горой?
— Я... я не могу... Давайте поговорим об этом вечером.
— Хорошо, — неожиданно легко согласился Тони.
Первым, что увидела Джулиана, выйдя из офиса, было новенький, сияющий лаком мотоцикл.
— Какой красавец! — восхитилась она, подходя к мотоциклу, похожему на напрягшегося перед прыжком хищника. — Чья это машина?
— Хотите пари? — спросил вместо ответа Тони.
В этот момент Джулиана поняла — именно ради этого он и привез ее сюда. Можно отказаться, можно принять вызов. Можно, как ее мать, прожить под горой, делая вид, что никакого замка нет, а можно хотя бы попытаться прыгнуть выше головы.
—Да.
— Выбирайте.
— «Харлей» — мой.
— Финиш у загородного дома. У вас три минуты форы. Условия таковы...
Она подняла руку.
— Потом, хорошо?
Джулиана подошла к «Харлею». Тяжелая машина, совладать с ней будет нелегко, тем более что...
Взревел мотор за ее спиной, и, прежде чем Джулиана успела оглянуться, Тони уже выехал за ворота. Через несколько секунд он превратился в быстро удаляющееся пятно.
Ах, так! Конкистадоры и кельты! Посмотрим, кто кого.
Странно, но Джулиана не испытывала ни сомнений, ни робости. Ею овладела та неодолимая уверенность, которая сама по себе — крылья.
— Вам лучше не оглядываться, сеньор д'Агилар, — пробормотала она.
Погоня началась.
Выехав на автостраду, Джулиана добавила газу.
Уже наступило время сиесты, и машин было мало. «Харлей» шел уверенно, без рывков, поглощая километры, как лягушка мотыльков. Далеко впереди мелькнуло красное пятно, Джулиана радостно подалась вперед, на мгновение утратив контроль над мотоциклом, и едва не поплатилась за это. Переднее колесо вильнуло, заднее стало заносить, и ей стоило немалых усилий удержать машину в вертикальном положении.
Она обругала себя за легкомыслие и продолжила гонку. Ближе к городу движение стало интенсивнее, и Джулиане пришлось поневоле сбросить скорость. Зная, как ловко лавирует в потоке машин Тони, она не сомневалась, что он не преминет воспользоваться этим своим преимуществом и увеличит дистанцию, но уже на следующем повороте Джулиана заметила его на перекрестке под красным глазом светофора. Словно почувствовав ее взгляд, Тони обернулся и поднял большой палец.
Конечно, он поджидал ее, тревожился и не хотел терять из вида.
Какой-то парень, высунувшись из окна автомобиля, крикнул ей что-то вслед, а когда Джулиана не обернулась, свистнул и вдобавок посигналил. Другой восхищенно покрутил пальцем у виска. Что говорить, ей были приятны эти знаки внимания. Она снова чувствовала себя юной, свободной и желанной. Как когда-то давно.
Через пару минут мотоцикл Тони вырвался из города и полетел на север. Наступил последний этап гонки.
И тут начался дождь. Первые капли ударили о стекло шлема, резко посвежел ветер. А потом вдалеке грохотнул гром. Когда Джулиана свернула с шоссе, стихия уже бушевала вовсю. Ветер рвал листья с деревьев, угрожающе завивал и завихрял низвергающиеся с неба потоки воды, гром раскалывал небо сухими взрывами, от которых вздрагивала земля, молнии метались между туч, прочерчивая сложные узоры и поражая неведомые цели.
Мотоцикл Тони стоял под навесом, а сам он уже спешил Джулиане навстречу с брезентовой накидкой.
— В дом!
Она послушно кивнула и, соскочив с «Харлея», бросилась к открытой двери.
Странно, но ее встретило не только тепло жилья, но и запах свежеиспеченного хлеба. Кто-то знал о том, что они приедут, и готовил обед.
Она сняла шлем, и в этот момент дверь за спиной хлопнула еще раз, и в холл влетел до нитки промокший, с прилипшими ко лбу волосами Тони. Едва не натолкнувшись на Джулиану, он чертыхнулся и, вероятно, хотел что-то сказать, но тут их взгляды встретились, и они одновременно, как по команде, расхохотались.
Гроза уходила в сторону моря. Дождь почти прекратился и лишь постукивал в окно редкими каплями, как бы напоминая о себе. В далеких раскатах грома было что-то уютное, как в громком дыхании спящей кошки или в привычном тиканье часов.
Съев жареную рыбу с картофелем и половину цыпленка Джулиана чувствовала себя перегруженной и готовой пойти на дно баржей. Укутавшись в махровый халат, она сидела у камина со стаканом бренди и смотрела попеременно то на пламя, оранжевые языки которого перепрыгивали с полена на полено, то на Тони, устроившегося на ковре и, похоже, вполне довольного своим положением.
Тони читал стихи. По-испански. Книга лежала у него на коленях, и время от времени он заглядывал в нее, когда забывал строчку или отыскивал новое стихотворение.
Джулиана понимала лишь отдельные слова, но это не имело никакого значения, потому что язык поэзии — это язык чувств, а чувства можно передать и иным способом: ритмом, интонацией, ударением.
