М. Хайнце - Замуж? Ни за что!
— Нет, я не хочу этого и никогда не сделаю, потому что не будет никаких детей. Я не собираюсь иметь от тебя никаких детей и выходить замуж! Никогда! Я только хочу быть от тебя подальше, очень далеко!
От этой мысли она вздрогнула, но, когда Кари направился к ней, побежала и исчезла в толпе гостей на террасе.
Пятью минутами позже она разыскала Елену среди группы кинопродюсеров и бросилась к ней.
— Я принимаю ваше приглашение посетить ваш остров, Елена, — выпалила она. — Но вы ни в коем случае не должны приглашать моего спутника! Вы даже не должны ему говорить, что берете меня с собой! Пожалуйста!
Елена Калкиассис довольно улыбнулась.
— Я уважаю любовные проблемы других людей, дитя мое. Естественно, я с удовольствием возьму вас с собой. Ведь вы любите этого парня?
— Нет, я его не люблю, — пробормотала Диана и поджала губы.
— Чепуха, конечно, вы в него безумно влюблены! — Елена потрепала ее по щеке. — Не думайте, что вы можете обмануть меня, столь многоопытную во всех проявлениях любви.
Диана свернула бы хозяйке дома ее тощую шею, но тогда Елена не взяла бы ее с собой в Грецию, а Эгейское море казалось Диане самым надежным прибежищем. Океан между ней и Кари — это прекрасно. Было бы лучше, будь это два океана, но и один — тоже неплохо.
Диана сразу же вспотела в своем красном облегающем платье и свободном жакетике до талии, когда вышла в Афинах из «Боинга-747». За паспортным контролем ее ждала молодая дама в сером элегантном платье с черным лаковым поясом. Она представилась как Памела Мансур, личный секретарь Елены Калкиассис, и с этого момента занялась всеми проблемами. Они вошли в маленький частный самолет, которым управлял грек с явно огненным темпераментом. Весь полет он не отрываясь смотрел на мини-юбку Дианы и ее ноги, вместо того чтобы следить за своими приборами. Тем не менее они все-таки приземлились на побережье недалеко от маленького городка с непроизносимым названием и сели в древний «роллс-ройс». Он был весь в пыли, и все в нем гремело и стучало на ходу. Они доехали до гавани, где Диана вместе с мисс Мансур поднялась на лодку с тентом и тут же наступила на деформированную доску, отчего каблук ее красной, обтянутой бархатом туфельки застрял в расщелине, а сама она упала в объятия необыкновенно толстого грека, от которого исходил убийственный запах чеснока. Лодка выглядела как перестроенное рыболовное судно и казалась еще более древней, чем «роллс-ройс».
— Миссис Калкиассис экономит везде, где только можно, не так ли? — усмехнулась Диана, когда началась часовая поездка к острову Калкиассис.
— Машина и лодка связаны с ее воспоминаниями, — объяснила Памела Мансур. — На этой лодке она любила экс-короля Афганистана, а в «роллс-ройсе» — какого-то магараджу.
Диана посмотрела на море. Любовь! Она ничего не хочет слышать о любви, ни одного слова, даже историй об ископаемых страстях любовницы канувших в Лету королей.
Собственно говоря, Диана должна была лететь прямо в Грецию с Еленой Калкиассис, но в самую последнюю минуту изменила решение и отправилась в Европу на день раньше. Так было лучше. Вместо утомительной беседы во время долгого полета можно было полностью сконцентрироваться на том, чтобы думать НЕ о Кари!
Лодка обогнула скалы, возвышавшиеся, как иглы, и Диана была очарована белоснежной виллой, построенной в виде замка в «кондитерском» стиле. Но этот замок, как и роскошный парк, производил впечатление инородного тела на пустынном скалистом острове с многочисленными пещерами. Комитет по приему гостей уже стоял на молу в полной боевой готовности.
— Дорогая!
Елена обняла Диану сразу же, как только та с трудом вылезла из качающейся лодки. Она чуть было не задохнулась под многочисленными пластами тюля лимонно-желтого цвета.
— Как прекрасно снова вас увидеть! Где мы познакомились?
— На вашем вечере в Голливуде, Елена.
Диана позавидовала владелице острова, на которой было надето хотя и отвратительное по цвету, но воздушное тюлевое платье, а она сама в это время плавилась от жары в своем костюме.
— Ах да, вы сбежали от своего друга. Теперь я вспомнила.
Елена Калкиассис не обратила внимания на вымученную улыбку Дианы. Это была весьма зрелая женщина, когда-то, несомненно, очень красивая, с подозрительно розовым цветом кожи, которым она наверняка была обязана дорогому макияжу.
— Моя самая старая, действительно самая старая подруга, Кики Максвелл, знаменитая звезда с Бродвея. — Елена дотронулась до руки Дианы. — Хотя вы вряд ли об этом помните, моя милая. Это было задолго до вашего рождения.
Она указала на мужчину, производящего впечатление совершенно обескровленного. Он стоял рядом со стареющей звездой.
— А это ее муж, принц Руди.
Кики Максвелл благосклонно улыбнулась Диане, причем сделала это не только губами, но и всем лицом. Диане показалось, что она слышит, как хрустит ее грим.
— Моего мужа зовут принц Рудольф Шминке, — поправила Елену Кики, чье платье, скроенное по фигуре, демонстрировало больше кости, чем привлекательные формы. — Елена давно не может запомнить ни одного нового имени, бедняжка. Впрочем, когда мы обе в шестнадцать лет выступали в ночном клубе, она тут же забывала, как зовут ее бесчисленных мужчин, хотя при этом у нее была феноменальная память. Невинная душа… Из-за этого возникало множество проблем, я имею в виду ее память на имена.
Надтреснутый голос давней звезды Бродвея диссонировал с манерами молоденькой девушки и был исполнен цинизма.
Едва Диана слегка расслабилась, как приветливый и весьма привлекательный мужчина, на вид между тридцатью и сорока годами, пожал ей руку и сам себя назвал:
— Эрни Баркер.
Затем он представил в качестве своей лучшей половины и свою жену Тельму — необыкновенно бесцветную женщину, немного моложе его.
— Надеюсь, вы не купили облигации нефтяной компании Техас-Стернвуд-Филд, мисс Хильбург? — игриво спросил он и громко засмеялся, когда Диана ответила отрицательно. — Тогда мы хорошо поймем друг друга. Из-за этой истории полиция ищет меня уже в нескольких странах, и обманутые покупатели вот-вот меня схватят. Как хорошо, что вы к ним не принадлежите.
Слегка взвинченная, Диана последовала за всей группой по каменистой дороге вверх к дому. Очевидно, что в последнее время она утратила способность с юмором воспринимать самых невозможных типов.
Ей лишь с большим трудом удалось улыбнуться, когда с разочарованием и горечью она узнала в одной из дам Ханну Блекворт, актрису из Голливуда, которую когда-то обожествляла. На экране это была сияющая красавица и актриса, наделенная Божьим даром. Теперь перед ней стояла сорокалетняя женщина с совершенно померкшим взглядом и крашеными белокурыми волосами слегка рыжеватого оттенка.
