Сьюзан Элизабет - Когда позовет судьба
— А они это сделают, если не примут тебя как свою.
— Что тебе взбрело в голову? Исчезнуть мы можем только вместе! Ты забыл о Льюисе? — возмущенно зашептала Кристин. — Как удержать его язык на замке?
Джек молча отвел глаза, но выражение его лица было красноречивее всяких слов.
— Нет, ты его не убьешь! — запротестовала Кристин. — Я не позволю этого делать!
— Ты?! Не позволишь?!
— Да, я! Не позволю!
— В таком случае вам еще раз придется услышать, мисс Форд, что плевал я на ваши запреты.
— Я не дам совершить убийство, Джек, особенно если речь идет о защите меня, — твердо и очень серьезно сказала Кристин. — Кроме того, я здесь после твоего отъезда ни в коем случае не останусь, так что твое преступление будет попросту бессмысленным.
— Почему ты преследуешь меня? — спросил Джек, пристально глядя ей в глаза. — Говори честно!
Кристин ответила не сразу. Она теперь и сама не знала точного ответа. Можно было сказать: убедив его сменить образ жизни, она рассчитывает вернуться к себе домой. Но, во-первых, он не поймет; во-вторых, дело уже и не только в этом: она просто не может бросить Джека на произвол судьбы, несмотря на всю его грубость, холодность и даже открытое пренебрежение ею. Она хочет быть с ним — и это, может быть, стало главным. Есть в нем особая нежность, нечто такое, что он упорно старается не показывать, но это помимо его воли прорывается наружу; недаром он защищал ее от Хэнка, с редкостным терпением позволял ей волочиться за собой по пятам, спас ее от насильника в городском переулке… Она ловила нежность в его взгляде, неловкой улыбке, даже в его бодряческих смешках. В самой глубине души Джека Пэриша жил ласковый, чуткий, нежный человек, хотя, кроме нее, едва ли кто это замечал… Собравшись с духом, она выпалила:
— Я преследую тебя потому, что ты мне нужен. — И увидела, что даже от этих довольно осторожных слов он передернулся всем телом. — Как видишь, все очень просто, проще не бывает. — Она осторожно коснулась его руки: — Ты мне нужен. У меня больше никого на свете нет.
Джек ласково охватил ладонями ее лицо. Взгляд его стал необыкновенно теплым.
— Тогда мне очень жаль вас, мисс Форд. В самом деле жаль.
Он повернулся и ушел обратно в зал. У Кристин защипало глаза, но она сердито тряхнула головой. Ему не удастся избавиться от нее, даже если ей потребуется для этого залезть в его переметную суму.
Далеко за полночь они вместе покинули бал. На небе в серебристых перьях облаков плыл полумесяц. Легкий ветерок трепал волосы Кристин. Шагая рядом с Джеком, она то и дело укутывалась поплотнее в вязаную шаль.
— Замерзла? — спросил Джек. — Укрыть тебя моей курткой?
Предложение было заманчивым, но Кристин отрицательно качнула головой. Она уже усвоила, что близость с Джеком Пэришем чревата болью, и лучше — по крайней мере, безопаснее — держаться от него поодаль.
— Когда ты собираешься взяться за дело? — спросила она.
— Что? — переспросил Джек, как будто чего-то испугавшись.
— Я о Хэнке и Бобби. Когда ты планируешь вытащить их из тюрьмы?
— Ну… пока еще не решил.
— А ключи уже у тебя?
Сверкнув зубами в ухмылке, он погремел связкой ключей в кармане куртки.
— Бывало, я готов был полжизни отдать, чтобы заполучить хотя бы один из таких ключей, и вот…
Кристин, поколебавшись, спросила:
— Тебе много приходилось сидеть, Джек?
— Есть такие строки в моей биографии.
— А после отсидки никогда не приходило в голову начать честную жизнь?
— Если под честной жизнью подразумевается слепое следование закону, то, пожалуй, нет.
Кристин удивленно покачала головой и тихо рассмеялась:
— Забавно, до чего мы разные при всей схожести!
— Ты тоже бывала в тюрьме? — недоверчиво спросил Джек. — Не-ет, не надо заливать. Разве что ненароком убила какого-нибудь парня, швырнув в него фарфоровой тарелкой.
— Нет, — сказала Кристин. — Я ни разу в тюрьме не сидела.
Они уже были возле гостиницы. Джек остановился и повернулся к ней:
— Тогда что же общего ты в нас нашла?
Кристин подняла глаза, вглядываясь в помрачневшее лицо:
— Мы оба пошли по стопам своих отцов.
Лицо у Джека окаменело, и он поглядел на нее уже знакомым недобрым взглядом.
— Мой папаша бежал слишком быстро, чтобы я успевал шагать по его стопам, мисс Форд.
Он шагнул к двери, но Кристин преградила ему дорогу.
— Ты же его терпеть не можешь, Джек! — сказала она шепотом. — Почему же ты иногда позволяешь себе становиться похожим на него?
— Я ничего общего с ним не имею и не желаю иметь! — громко сказал Джек. И снова перешел на полушепот:
— Известно ли тебе, что он любил время от времени ставить нас, детей, к стенке, используя как мишень для тренировки в стрельбе? Ты и представить себе не можешь, какой ужас владел тогда нами: ведь он и сам не мог поручиться за то, что случайно не убьет нас… Между нами, мисс, нет и не может быть ничего общего, понятно? Ни-че-го! — Он грубо оттолкнул ее от себя.
Кристин овладела неудержимая ярость. Какое бы трагическое детство ни было у этого человека, ей до смерти надоело мириться с его демонстративным равнодушием, переносить оскорбления, толчки, выслушивать обвинения! Она вцепилась в рукав его куртки и повернула лицом к себе.
— Бедный, несчастный, беззащитный Джек! — сквозь зубы проговорила она. — Его не любил папочка и не любят женщины, с которыми он спит, не беря на себя никаких обязательств. Бедняжка Джек, как ему плохо!
Глаза Джека нехорошо блеснули, и он, закрутив концы ее шали, придавил Кристин к стене.
— Ну, давай же! — Ее яростный шепот звучал в его ушах сильнее крика. — Вытряси из меня душу! Может, хоть это поможет тебе стряхнуть с себя прошлое. Не церемонься, что может быть проще и безопаснее, чем проявлять свой крутой нрав и физическую силу в войне с женщиной? — Из глаз ее хлынули злые слезы. — Я сыта по горло тем, что на мне ты вымещаешь зло, причиненное тебе когда-то кем-то другим! Мне до смерти надоела твоя хмурость, твои ненавидящие взгляды.
— Кто тебя просит оставаться со мной, дикая кошка? — с не меньшей злостью проговорил Джек, приблизив свое лицо почти вплотную к ее залитому слезами, но непреклонному личику. — Я только и делаю, что пытаюсь избавиться от тебя!
— Пора становиться взрослым, Джек, — продолжала она, не слушая его. — Жизнь — далеко не сказка. Мы приходим в этот чертов мир, ничего не понимая, а когда только-только начинаем в чем-то разбираться, настает время прощаться с ним. Разве это справедливо? Любой человек свихнулся бы, зациклись он на этой несправедливости. Ты ищешь корень зла в окружающих, а зло — в самом тебе, в твоей неугасающей памяти о былых несправедливостях. И ты прав, между нами нет ничего общего в главном: я живу, чтобы управлять своей жизнью, а ты подчиняешься обстоятельствам, они управляют тобой.
