Уинифред Леннокс - Не бойся полюбить
Кэрри покачала головой, это было бы слишком здорово, чтобы оказаться правдой. Но это возможно, и после отпуска она снова вернется в Брюссель.
Она устроилась в той части комнаты, которую отвела под кабинет, там уже стоял компьютерный стол из светлого дерева, от него приятно пахло, портативный компьютер пристроился на краю, а вся остальная поверхность была свободна. Кэрри открыла крышку лэптопа, собираясь посмотреть, нет ли почты. А, собственно, от кого она ждет писем? От Люка?
Она почувствовала, как сердце дернулось, Кэрри постоянно ловила себя на том, что ждет от него вестей с того самого мига, как вышла из церкви в Миннеаполисе. Она ожидала, не отдавая себе в том отчета, что он догонит ее в аэропорту, хотя разумом понимала: это невозможно.
Потом она ждала от него звонка в те краткие дни перед отъездом в Брюссель. И в Брюсселе тоже, хотя прекрасно знала, что Люку и в голову не придет искать ее в штаб-квартире НАТО.
Почему Кэрри сама не дала о себе знать? Трудно сказать. Она не раз прокручивала в голове все то, что совершила, и теперь совершенно точно поняла, что именно сделала. Нет, она не убегала от Люка, она просто выманивала его из норы, как выманивает охотник добычу. Наверное, сработали гены — ее отец охотник, и отец отца тоже, и то, что Кэрри делала, происходило на уровне подсознания, сама природа руководила ее поступками.
Люк ей нужен, это точно, она была настолько в этом уверена, что даже не пыталась с кем-то другим проверить, так это или нет.
Кэрри было из кого выбирать, кроме полковника Уйата, — при одной мысли о нем ее передергивало. В штаб-квартире работало много вполне достойных мужчин, и если бы Кэрри не верила, что уже нашла своего мужчину… Ей оказывали внимание, ее завлекали, но Кэрри не видела ни в ком Люка.
Наконец она поняла: пары, соединенные Небесами, такие, как ее родители, как американская пара, которая приезжала к отцу на охоту, — редкость, их можно пересчитать по пальцам. Кэрри хотела войти в число таких пар. А это было возможно только с Люком.
Что ж, Кэрри сделала все, что смогла, она публично призналась ему в любви, и теперь ей оставалось положиться лишь на волю Провидения.
Кэрри включила электронную почту, понимая, что вряд ли кто-то ей что-то написал, ведь она в отпуске. Почувствовав от этого внезапную радость, она лениво скользила глазами по экрану. Это хорошо, что можно расслабиться, нет, служба в штаб-квартире НАТО в Брюсселе ей не в тягость, но дисциплина и постоянное напряжение сказывались на характере. Кэрри стала чаще раздражаться, и мужской мир, в который она так стремилась, начал действовать ей на нервы своей «женственностью».
Если бы кто-то раньше сказал ей, что она будет сидеть в Бельгии перед экраном компьютера и следить за секретными передвижениями военных самолетов по всему миру, что она будет носить форму, которая ей так идет, что она научится стрелять из табельного оружия лучше мужчин, Кэрри покрутила бы пальцем у виска, выражая свое мнение об умственных способностях того, кто ей такое заявил бы.
Но все правда, у нее контракт, хорошее жалованье. Что впереди? Жизнь. А за спиной?
Кэрри вдруг почувствовала, как сердце тревожно сжалось в странном предчувствии.
Внезапно по экрану компьютера побежали строчки. Ну-ка, что там такое? Не полковник ли Уайт снова со своими любезностями? Ее передернуло. Более настырного типа трудно сыскать. Кривоногий и лысый, он чувствовал себя сексуальным гигантом, но, поскольку свой пыл не на кого было направить, выбрал Кэрри.
— Кэрри, у тебя такая мягкая попка, — ворковал он в трубку, набрав ее номер в полночь. — Ты чувствуешь, как моя рука прикасается к ней?
— Послушай, Уайт, шел бы ты куда подальше, — шипела она, собираясь бросить трубку.
— Погоди, Кэрри, дай мне насладиться тобой хотя бы мысленно, иначе я не дам тебе спать всю ночь.
— Я отключу телефон.
— Не имеешь права, дорогуша. Не положено по уставу. Так ты чувствуешь, как моя рука гладит твою киску?
— А ты чувствуешь, как я дергаю твоего «дика» и отрываю под корень? И выкидываю свиньям? — взорвалась Кэрри.
В трубке стало тихо, потом раздался хохот.
— Детка, ты класс! Такое я слышал только от янки. Мы с ними провели вечерок в Косово…
— Слушай, Уайт, внимательно слушай. Если ты еще раз позвонишь мне со своими гадостями, я подам рапорт генералу о твоих домогательствах. Ты меня понял?
— Ну не я, так другой. Ты будешь на всех подавать рапорт? Смотри, как бы тебе не заболеть родильной горячкой, если мы все займемся тобой. — И он швырнул трубку.
Кэрри помнила, как сильно билось ее сердце и как ее охватил животный страх. Он знал, что говорил, этот Уайт. Но она научилась постоять за себя, она была лучшей на последних стрельбах в своем дивизионе. А в них принимали участие не только компьютерные барышни…
Она уставилась на экран компьютера. Нет, ложная тревога, это не полковник Уайт. Но кто это? Что за странный текст?
Сердце ее билось, как будто она снова совершила марш-бросок в Косово, куда ее отправили в командировку, потому что только она владела секретной программой, которую должны были ввести в дело.
Кэрри вчитывалась в строчки на экране, и ее сердце в предчувствии чего-то особенного заныло…
«Паб „Бык и мышь“, завтра в полдень. Спасенная тобой Джулия».
Глава двенадцатая
«Благословен…»
— Ну вот и все! — воскликнула Джулия и нажала на несколько клавиш.
Из стереодинамиков, подсоединенных к персональному компьютеру, перекрывая негромкий фон процессора, раздались мощные звуки.
Джулия улыбнулась и кивнула. «Реквием» Моцарта, одиннадцатая часть из двенадцати — «Benedictus» — «Благословен»… Ее исполнял квартет солистов — сопрано, меццо-сопрано, тенор и бас.
— Дело сделано, — заявила она, уверенная, что поступает совершенно верно.
Да, уже пора, больше незачем тянуть. Надо форсировать события.
Джордж уже заказал билеты в Лондон, а Кэрри получила приглашение. Люк внешне спокоен, хотя в душе его скорее всего смятение. Но это хорошо, когда мужчина способен владеть собой.
Он прилетел к ним сразу после того, как принял решение уйти из церкви в мирскую жизнь.
Первая часть операции по перемене сценария его жизни завершилась, этим Джулия осталась довольна. Но невозможно просчитать все поступки живых людей.
— Люк, — спросила она его, — почему ты не побежал за ней?
— Я тоже спрашивал себя об этом, но, Джулия, служитель церкви не способен бежать из храма.
Люк пожал плечами, а Джулия неотрывно смотрела ему в лицо. Пипа лежала у него на коленях, эта своенравная кошка редко шла к чужим, незнакомым, но доверие, которое она оказала Люку едва ли не с первой минуты его появления на ранчо, подкупило Джулию. Он водил рукой по шерсти Пипы, а она млела и улыбалась, вытягивая задние ноги, которые подрагивали от удовольствия.
