Бетани Кэмпбелл - Тени над озером
Келли, которая как раз раскладывала растворимый кофе по разномастным чашкам, застыла на месте и удивленно обернулась к Мэвис. Доброта этой женщины и ее готовность помочь поразили Келли.
– Вы хотите взять одну из кошек? – переспросила Келли, надеясь, что она не ослышалась.
– Может, даже двух, – ответила Мэвис. – Мне особенно нравятся рыжие. Да. В Форт-Смит у меня есть домик с большим двором. Я подумывала о том, чтобы завести кошку, еще с тех пор, как умер мистер Прюэр. Знаете, жить в одиночестве не так уж сладко. Две кошки – разве это не чудесно?
Чайник закипел, Келли налила в чашки с растворимым кофе кипяток и перенесла их на стол. Принесла ложки, сливки, сахар и тарелки для печенья.
– Нет, нет, никаких сливок и сахара, – замахала руками Мэвис. – И печенья я не буду – я жевала его целый вечер. – Она осторожным, боязливым движением вытянула перевязанную ногу. – Знаете, когда нечего делать, всегда хочется есть. Мне нравится готовить. А теперь, когда я осталась одна, мне доставляет удовольствие угостить кого-нибудь своей стряпней. – Она вздохнула, а затем приветливо улыбнулась Келли. – Ешьте же, милочка, ешьте!
Келли надкусила печенье и с удивлением обнаружила, что оно твердое и безвкусное. Однако доесть его необходимо, хотя бы чтобы не оскорбить Мэвис в лучших чувствах.
– Вы купались со своим другом, милочка? – спросила Мэвис. Она облокотилась о край стола, положила подбородок на ладонь и с раздражающей откровенностью оглядела Келли, задержав взгляд на полотенце на ее голове.
– Да, купались, – ответила Келли, подумав, что почти не солгала. Но она не собиралась говорить всю правду этой женщине – несмотря на ее обещание взять к себе двух кошек Джимми.
– Кто он, ваш друг? – спросила Мэвис. – Может быть, я его знаю?
«Тот человек, о котором вы меня предупреждали», – едва не сорвалось с языка.
– Вряд ли, – произнесла она вслух. Ей удалось догрызть остаток печенья, запив его большим глотком кофе.
– Возьмите еще. Вы такая худенькая, вам это будет полезно, – радушно сказала Мэвис, придвигая к ней тарелку.
Келли нехотя взяла второе печенье, откусила его и без энтузиазма принялась жевать.
– Я не могла удержаться и взглянула, что это за мужчина, – щебетала между тем Мэвис. – Я как раз сидела на крыльце и любовалась звездами.
Здесь, в округе, есть немало симпатичных мужчин, – продолжала она. – На другом берегу живет фермер, а по дороге к озеру – чудесный молодой человек, у которого свой персиковый сад. Потом сюда каждое лето приезжает доктор Хардести – о, это лакомый кусочек для любой девушки! Богат, одинок и несчастен. И так красив! Не то, что этот Грей.
Тупая боль, сдавливающая голову Келли, внезапно превратилась в острое жало. Она повертела печенье в руке и отложила его. Прижав руку к виску, повернулась к Мэвис.
– Вы же говорили, что не знакомы с Греем, – напомнила она. Возражать не хотелось, она просто констатировала факт.
Мэвис откинулась на спинку стула и снова взбила рукой пушистые волосы.
– Я знаю его только со слов Джимми. Он говорил: «Мэвис, я люблю старину Грея, как брата, но не хочу, чтобы такой человек когда-нибудь встретился на жизненном пути моей племянницы». Это правда, милочка, именно так он все время и повторял. Вот потому я и передала вам его слова. Поверьте, я долго размышляла об этом – я совсем не сплетница. Он похож на моего двоюродного брата: может стать очень хорошим другом для мужчины, но для женщины это добром не кончится.
– Понятно, – ответила Келли, не будучи уверенной, что вообще что-нибудь понимает. Голова болела все сильнее, заставляя ее морщиться от боли.
– Милочка, – после минутного молчания произнесла Мэвис, – вы что-то плохо выглядите. Похоже, вы переутомились. Дом блестит, как новенькая шкатулка, – совсем другим я видела его в последний раз. Тогда повсюду были разбросаны книжки и газеты Джимми. Вы прекрасно поработали и, должно быть, очень устали. Почему бы вам не лечь в постель? А я побреду домой.
– Простите, – произнесла Келли, потирая рукой висок. – Наверное, вы правы. Я слишком устала.
Она хотела встать, но Мэвис уже вскочила на ноги, заковыляла к Келли и положила руку ей на плечо, заставляя остаться на месте. Ее рука оказалась неожиданно сильной.
– Сидите, сидите! Я выйду сама, а за тарелкой зайду в другой раз. Дорогу я знаю, доберусь как миленькая.
Мэвис с проворством засеменила к двери, но, вероятно, не рассчитала сил, потому что у двери вдруг пошатнулась и схватилась за косяк, неловко хихикнув.
– С вами все в порядке? – с беспокойством спросила Келли, делая попытку встать.
– Сидите, сидите! – торопливо приказала Мэвис. – Иногда я забываю, что не могу ходить так быстро, как хочется. Впустить вашу милую собачку?
– Да, пожалуйста, – попросила Келли, хотя и не была уверена, что в таком беспокойном состоянии она могла бы назвать Полли-Энн «милой собачкой».
– Я захлопну за собой дверь, – пообещала Мэвис, – а вы сейчас же ложитесь спать. Вы, как говорят, прямо-таки не в себе.
Мэвис скрылась, плотно захлопнув за собой дверь. Полли-Энн промчалась по полу, стараясь как можно быстрее достичь Келли. На морде собаки сияла неизменная улыбка.
– Пожалуйста, обойдись без обожания, – простонала Келли, ставя локоть на стол и подпирая ладонью голову. – От этого я чувствую себя по крайней мере архангелом…
Она поднялась и прошла в ванную, закрыв дверь перед носом Полли-Энн, которая, жизнерадостно виляя хвостом, вознамерилась сопровождать ее. Келли разыскала и выпила аспирин, а затем быстро приняла горячую ванну, чтобы смыть озерную воду с волос и тела.
Высушив волосы, Келли почувствовала себя лучше, но голова по-прежнему странно ныла. Казалось, ее мозг одновременно жаждет сна и борется с дремотой.
Она присела к столу и начала писать маме, чтобы снова объяснить преимущества банковского сейфа и приложить бланк для подписи вместе с ключом, но так и не смогла сосредоточиться и оставила письмо незаконченным, рядом с карточкой и вторым ключом.
Наконец, бесцельно походив туда-сюда, она отправилась в спальню, забралась в постель и накрылась одеялом до подбородка. Взбив подушку, Келли прислонила ее к спинке кровати, чтобы сесть повыше.
Глубоко вздохнув, Келли открыла книгу в черной обложке. Она не понимала, почему именно сейчас ее тянет прочесть «Демона-любовника» – меньше всего ей хотелось вспоминать о Зейне.
Головная боль мешала сосредоточиться… Господи, сверлила мысль, а еще… еще сегодня, на озере, освещенном угасающим солнцем, она рыдала сильнее, чем когда-либо в жизни, и смеялась веселей, чем когда-либо прежде, а потом…
Потом она испытала новое потрясение – ее целовали со страстью, о существовании которой Келли и не подозревала. Слишком много горя, смеха, желания – столько эмоций, и всего за один день!
