Елена Булганова - Мамина дочка
Я бросила взгляд на стену над кроватью. Там все так же висела порыжевшая картинка, котята в металлической рамке. А за ними — портрет моего гипотетического отца. Надо бы когда-нибудь посмотреть на него. И запрятать подальше — или совсем выбросить.
В дверь позвонили. Я вздрогнула, приросла к полу. Ну кто, скажите на милость, может звонить в квартиру, в которой уже много лет никто не живет? Может, это грабители пришли проверить давно присмотренный объект? Несколько секунд я колебалась: затаиться или открыть? За дверью была тишина. Когда через полминуты звонок повторился, я, уже не раздумывая, побежала в прихожую и распахнула дверь настежь.
На пороге стоял Марк. Я так растерялась, что спросила его почти сердито:
— Зачем пришел?
— Ты меня искала, — не то спросил, не то сообщил Марк.
— Ничего подобного! Я вообще с мамой в больнице все время провожу.
— Я знаю, — кивнул Марк. — Но твоя мама спросила обо мне моего отца. Ты сказала ей, что я где-то далеко. Отец передал мне. Я решил сам зайти и сообщить, что я на самом деле очень близко. И все время был неподалеку.
Я посмотрела на него недоуменным взглядом. Марк пытался улыбаться, но глаза были невеселые. Я пожала плечами:
— А Люба сказала мне, что вы уезжаете за границу, на постоянное место жительства. Я думала, это уже произошло.
Марк перестал улыбаться:
— Когда она тебе это сказала?
— Пару недель назад, в больнице.
Марк переступил с ноги на ногу, выразительно посмотрел на порог. Но я так и не сообразила пригласить его в квартиру.
— Да, — сказал он. — Люба действительно собирается уехать к родителям. Это произойдет, когда будут окончательно оформлены все документы, как выездные, так и… наши с ней.
Пресловутое слово «развод» Марк сумел обойти.
Вот тут я растерялась:
— Но почему же Люба мне сказала, что вы уезжаете вдвоем?
— Ну, такой уж у нее характер, — печально произнес Марк. — Увидела тебя и не смогла удержаться, понимаешь? Ты уж ее извини. И меня тоже. Если сможешь, конечно.
В самый разгар весны, когда окончательно отступили сырые холода, мама вышла из больницы. До ее окончательного восстановления мы решили жить в нашей квартире. На следующий день ошалевшая от свободы мама потащила меня в салон выбирать свадебное платье. Я удивилась, — раньше мама видеть не могла эти молочно-кружевные одежки.
Конечно, мы ничего не купили. Мама заставила меня примерить каждое платье, а потом удовлетворенно заметила, что я слишком хороша для этого варварского безобразия. Пока я в кабинке освобождалась от тысячи пуговок и застежек, мама куда-то исчезла и появилась снова — в великолепном красном платье со шлейфом. Платье ей очень шло.
— Не слишком ли для матери невесты? — спросила я. — На твоем фоне я буду выглядеть бледной молью.
— А может, мать невесты и сама хочет впервые в жизни побывать невестой? — сказала мама и очень выразительно на меня посмотрела.
— Опять твои шуточки?
Мама издала продолжительный вздох.
— Тяжело, когда тебя списывают со счетов.
— Да нет, мама, — поспешила исправиться я. — Просто интересно, кто счастливчик. Неужели тот санитар, который вечно пялился на тебя в коридоре?
— Бери выше.
— Ага, значит, все-таки Леонид Анатольевич? Интересно знать, почему ты его полтора месяца мариновала, а теперь вдруг согласилась?
Мама посмотрела на меня удивленно и произнесла с укором:
— Дурочка ты, Сима. Неужели думала, что я воспользуюсь счастьем, которое у тебя отобрала?
— Ох, мама, а мне это даже в голову не пришло. — Я даже поежилась от смущения.
Мама обняла меня и поцеловала, как в детстве, в макушку. Благо стояла она в этот момент на приступочке. И прошептала мне в ухо:
— Знаешь, Сима, Бог не так уж часто отваливает много счастья на одну семью. Хорошо, если на нас он вдруг расщедрится. Если же нет — пусть я буду тем грузом, который добровольно покинет корзину.
— Ну что ты говоришь! — возмутилась я. — Какое без тебя может быть счастье!
Но мама уже отпустила меня и заговорила деловито:
— Так, Сима, сейчас я переодеваюсь, и мы с тобой идем в магазин тканей. Уж парочку свадебных платьев, думаю, я сумею сварганить. И не думай, что свадьбы мы будем отмечать в один день. Я не хочу, чтобы работники ЗАГСа поумирали от смеха, а тебе этот, надеюсь, единственный день в твоей жизни запомнился бы как сплошная нелепость.
И все-таки свадьба у нас была одна на двоих. Просто наши мужчины намекнули нам, что хотя они и счастливы, но едва ли перенесут это счастье в растянутом виде. Мама сшила мне маленькое платье из кипенно-белых кружев и длинный шелковый плащ с капюшоном. Сама она была в брючном костюме ярко-красного цвета. Чтобы, по ее словам, всем было ясно, «кто здесь вожак стаи». Гостей мы до последнего момента хотели пригласить самый минимум, только самых близких. В результате их набралось за сотню. Пришли даже мои школьные приятельницы, возможно, их по доброте душевной пригласила Нинка. Сама она была на свадьбе с мужем, — Нинкину свадьбу мы отыграли на неделю раньше. Появился и дядя Саша со своей невестой, хорошенькой, но чересчур испуганной дамой. Моя мама была с ней особенно обходительна…
Недоразумений удалось избежать, но работники ЗАГСа и впрямь сбежались на нас посмотреть. Да и с бумагами вышла небольшая путаница: перепутали женихов. Впрочем, мне было все равно. Наверное, я уже переросла тот возраст, когда свадьба кажется самым главным событием в жизни. Я была уверена, что все самое главное в моей жизни только начинается.
