Джейн Харри - Лунная дорожка
Она начала расстегивать его рубашку.
— Тебе должно понравиться еще больше, — прошептала она. — Только, видишь ли, у меня на этот счет не слишком богатая фантазия.
— О, — простонал он. — А раздеть меня — разве не часть ее?
— В любом случае — только начало…
— Вижу, — задумчиво сказал он. — Может быть, не стоит спешить? Ты разве не хочешь немного отдышаться?
Мэри сняла с него рубашку и швырнула на пол.
— Ты же сам сказал, что я очень женственна. Нужно подтверждать свою репутацию.
И ее пальцы скользнули вниз, нащупав молнию на брюках.
— Пока все получается очень хорошо, — хрипло заметил он.
— Но пока ты еще ничего не видел. — Мэри расстегнула молнию на его брюках и ловким движением стянула их вниз.
— Главное остаться в живых, — пробормотал он.
— Не думаю, что тебе угрожает опасность. В конце концов, у меня это фактически происходит впервые, а вот ты явно не мальчик.
Взгляд голубых глаз Криса внезапно стал серьезным.
— Мэри, я думаю, что о прошлом нужно забыть. Месяц назад я даже не подозревал о твоем существовании.
Кончиком языка она лизнула его по губам.
— Но теперь-то ты знаешь, не так ли?
— Да…
Одним быстрым движением Крис снял с себя трусы и, перевернувшись на спину, потянул к себе Мэри. Потом медленно усадил ее на себя, издав при этом хриплый стон.
Мэри посмотрела на него, и ее глаза расширились, когда она ощутила внутри себя напрягшуюся мужскую плоть, прочно соединившую их возбужденные желанием тела.
И она начала двигаться, сначала робко, а потом более уверенно и плавно.
Крис следил за ней из-под полуприкрытых век, а руками продолжал ласкать ее живот, плечи, груди и ягодицы, постоянно нашептывая ласковые и проникновенные слова. Мэри, закатив глаза, импульсивно выгибала спину и вздрагивала от наслаждения, едва сдерживая стоны.
Внезапно ее пронзило такое сильное наслаждение, что все тело затряслось и задрожало. Мэри резко вскрикнула, словно не веря в то, что небеса, к которым она возносилась, уже так близко, а Крис ответил ей тем же, застонав в сладостной агонии, когда его собственное тело сотряслось от оргазма.
Потом они тихо лежали обнявшись. Немного отдышавшись и придя в себя, Крис прошептал:
— Как ты себя чувствуешь?
— Мне кажется, — ответила она, — что я разорвана на тысячу мелких кусочков.
— И все? — с притворным изумлением спросил он и нежно поцеловал ее в лоб. — В следующий раз мне нужно будет лучше постараться.
Мэри вдруг поняла, что ей нужно произнести что-то очень важное. Что она любит его. Но гордость не позволяла. Ведь очень скоро она уедет навсегда, и это надо будет сделать с высоко поднятой головой.
— Что-нибудь случилось? — нахмурился Крис.
— Ничего. А почему ты спросил?
— Потому что сначала ты выглядела расслабленной и блаженной, а теперь нет.
— Это игра воображения, — ответила Мэри, потрепав его по щеке. — Наверное, мне и в самом деле нужно немного поспать.
— Лишь немного?
Он поймал ее руку и поцеловал ладонь. Кожей она смогла ощутить его улыбку.
— Конечно, — ответила Мэри. — Я ведь не хочу ничего пропустить.
Крис вытянул руку и выключил лампу.
— Обещаю, — торжественно объявил он, — не начинать без тебя.
Он заснул почти сразу же, а Мэри долго не могла сомкнуть глаз. Она лежала в его объятиях, боясь пошевелиться, чтобы не потревожить его сон, и просто смотрела в темноту.
Что ждет ее впереди? У ее будущего нет ни света, ни надежды. И она ощутила страх и одиночество.
9
— Мисс Аллен, мадемуазель, я принесла вам кофе.
Мэри приподняла тяжелые веки, с удивлением обнаружив, что комнату заливает яркий солнечный свет, а рядом с ее кроватью стоит Жюстина с небольшим подносом в руках.
На кровати рядом с ней не было никого, подушки были взбиты, а покрывало — гладким, как стекло. Никаких признаков, что кто-то делил с ней ложе ночью. Никакой одежды на полу, никаких звуков включенного душа в ванной.
Крис исчез, а вместе с ним и всякие следы замечательной ночи, которую они провели вместе.
Профессиональная работа, с внезапной горечью подумала Мэри. Но чему она удивляется? В конце концов, если ты спишь с дочерью хозяина, то наслаждаться обществом другой дамы в том же самом доме дурной тон, особенно если об этом прознают верные слуги.
Крис прекрасно знает, как замести следы.
Мэри медленно поднялась и села на кровати, подтянув одеяло к груди.
— Спасибо, сеньора.
— Звонил мистер Маккейн. Он забронировал вам билет на дневной самолет на Гренаду.
Мэри едва не пролила кофе на кровать.
— Вы говорите, он позвонил? Когда?
— Всего полчаса тому назад, мадемуазель. Он также сказал, что в половине двенадцатого за вами пришлют машину.
— Понятно, — растерянно ответила она, и во рту стало сухо. — А больше… больше он ничего не просил передать?
— Нет, мадемуазель, — ответила Жюстина и внимательно посмотрела на Мэри. — Наполнить вам ванну?
— Нет, спасибо, — с трудом улыбнулась Мэри. — Я сама.
Вот, значит, как, угрюмо размышляла она, оставшись одна. Ночью было одно, а теперь все резко изменилось: между ней и Крисом пролегла безграничная пропасть.
Ну и чего ты ожидала? Ты поманила его к себе, воспользовавшись его влечением, и он пришел и овладел тобою, как овладел бы любой другой женщиной. Произошла обыкновенная сделка, и сожалеть поздно.
Крис научил ее быть женщиной, и она всегда будет ему благодарна за это. Но она научилась и еще кое-чему. Тому, что чувствует сердце настоящей женщины, и отныне она не сможет ощутить подлинную свободу.
Ничего пить не хотелось, но доза кофеина была крайне необходима, чтобы взбодриться. В конце концов, нужно еще собрать кое-какие вещи в дорогу. Теперь настал ее черед притвориться, что она здесь совершенно чужая.
Жюстина, как обещала, выстирала и погладила ее льняное платье, и оно висело на плечиках на дверце шкафа. Но Мэри решила, что не станет его надевать. Как и любые другие вещи, принадлежащие Абигейл. Она обойдется собственной одеждой и, кроме того, сможет купить кое-что из нижнего белья на Гренаде. Лишние вещи ей ни к чему. Разве что кроме великолепного платья, которое подарил ей Крис, с внезапной болью вспомнила Мэри. Его она захватит с собой как напоминание о глубокой бездне между любовью и сексом.
Как горько проснуться и обнаружить рядом с собой пустое и еще не остывшее ложе, грустно думала она, застилая кровать. И если это означает провести остаток жизни в одиночестве, то пусть так и будет. Она уже привыкла.
