Индия Грэй - В постели с незнакомцем
— А если мне не нужна эта свобода? — простонала она.
Рейнбоу подалась вперед и взяла ее за руки.
— Если любишь кого-то, — ее глаза были полны нежности, но голос звучал твердо, — то думаешь не о том, чего хочешь ты, а о том, что будет лучше для вас обоих. Кит любит тебя так сильно, что дает тебе свободу, и ты должна сделать то же самое для него. Ты должна доверять ему. Должна уважать решения, которые он принимает.
— Это так трудно. — Софи всхлипнула и закрыла глаза.
И тут же увидела лицо Кита. Ей показалось, что ее сердце разрывается пополам.
Рейнбоу сжала руки дочери:
— Знаю. Но ты верь. Помни, на все есть своя причина. Если чему-то суждено быть, так и будет. Если он любит тебя, ты узнаешь об этом.
Софи открыла глаза:
— Как?
Улыбка Рейнбоу была одновременно и горькой, и сладкой.
— Этого я не могу тебе сказать. Думаю, надо подождать, пока судьба не даст тебе знак.
Кит сидел в приемной госпиталя, раздраженный постоянным миганием и неумолкающим гудением ламп. Он находился там уже долго. Кит успел подробно изучить искусственные цветы в вазочке на столе и обложки дамских журналов, на которых красовались крашеные блондинки с белозубыми улыбками и пустыми глазами.
Он в сотый раз достал телефон, набрал номер и прижал телефон к уху. Сначала Кит звонил в Элнберг. Давал Софи достаточно времени для того, чтобы она успела добежать до телефона из любой комнаты замка. Если она в замке. Но что-то подсказывало ему, что Софи там нет.
Она предупредила, что все будет кончено, если он не передумает. Она дала ему шанс вернуть ее, но Кит не пожелал.
Зато обследование на магнитно-резонансном томографе заставило его думать. Ничего другого ему не оставалось.
Кит нетерпеливо набрал номер мобильного телефона Софи и вознес молчаливую молитву, чтобы на сей раз она ответила.
— Кит! Извини, что заставил тебя ждать так долго. — Ренделл появился из-за угла и вывел его из прострации. Он выглядел страшно усталым. На рубашке темнела кровь. — Это был длинный день. Еще один срочный случай. Мина. Но пойдем ко мне в кабинет. Поговорим.
Ренделл зашагал по коридору. Кит, с трудом встав на онемевшие ноги, последовал за ним.
— Как он, срочный случай?
Ренделл закрыл дверь кабинета.
— Ну, те, кого привозят сюда, никогда не бывают в добром здравии, — заметил он и повалился в кресло у заваленного бумагами стола. — Но он здесь, он жив, и это хорошее начало. Травма — только часть дела. Я могу поставить раненого на ноги и отправить домой, но с психическими последствиями справиться гораздо труднее. Скажи, Кит, что тебе известно о посттравматическом синдроме?
— Я служу в армии достаточно давно и знаю многих солдат, которые им страдали, хотя у меня не было возможности наблюдать лично, потому что болезнь проявляется, только когда человек возвращается домой. — Он помолчал немного, потом добавил: — Извини, Ренделл, но мне надо идти.
Врач грустно улыбнулся и взял со стола какую-то папку:
— Конечно, ты хочешь узнать результаты обследования.
Кит дернулся, как будто его ударило током:
— Они уже известны?
— По большей части. — Ренделл перелистывал лежавшие в папке бумаги. — Анализ крови застрял в лаборатории, зато готов результат магнитно-резонансной томографии, и можно сделать предварительные выводы…
Кит отвернулся и сделал глубокий вдох. Его сердце бешено билось о ребра.
— Итак… — начал Ренделл.
— Я не хочу знать, — прервал его Кит. Он говорил тихо, но спокойно. — Пока.
Ренделл посмотрел на приятеля со смешанным выражением удивления и растерянности.
— Тебе было нелегко решиться на это, но…
— Да, нелегко. Но я чертовски рад, что решился, потому что попутно обдумал кое-что и понял, каким я был дураком. Боже, Ренделл, я все испортил! Ты не представляешь.
— Я мог бы попробовать, если от этого будет польза.
Кит засмеялся, однако в его смехе звучало отчаяние.
— Спасибо, но у меня нет времени. Я должен найти ее и постараться все исправить, пока не поздно.
— А! — Ренделл осторожно закрыл папку и положил ее обратно. — Я знал, что где-то есть женщина.
— Где-то — это подходящее слово. По-моему, она уехала из Элнберга, и я понятия не имею куда.
Я должен найти ее до того, как узнаю результат, и честно скажу ей, что Льюис прав. Лучше я проживу год с ней, чем пятьдесят лет без нее.
Ренделл откинулся на спинку кресла:
— У нее есть мобильный телефон?
— Я пытался звонить. Она не отвечает.
— А телефон включен? — поинтересовался Ренделл. — Тогда советую тебе позвонить ребятам из службы контроля сигналов. — Он лукаво улыбнулся Киту. — Честно говоря, не думаю, что это вопрос жизни и смерти, но…
— Спасибо, Ренделл! — Кит выпрямился, в его глазах блеснул луч надежды. — Это действительно так.
Глава 14
— Дорогая, чай готов.
Софи открыла глаза. Зря мама ее разбудила. Ведь это первый день без Кита. У нее не было никакого желания пить противный травяной чай, который заварила Рейнбоу.
— Спасибо, — произнесла Софи тоном, который ясно давал понять, что она хочет остаться одна.
— Сегодня прекрасное утро, — спокойно заметила Рейнбоу. Она шла по верхнему этажу двухэтажного автобуса и отдергивала занавески. — Как ты сегодня?
— Не очень.
Софи легла на живот и зарылась лицом в подушку. У нее болели глаза от слез, спина — от долгого сидения за рулем, сердце — от сознания того, что она ушла от единственного мужчины, которого любила. Она никогда не полюбит никого другого, даже если проживет сто лет среди обаятельных холостых красавцев.
— Это понятно, — с сочувствием проговорила Рейнбоу. — Но посмотри на прекрасный вид, и тебе сразу станет гораздо лучше.
— Сомневаюсь.
— Нет, серьезно. Ты не сможешь не обрадоваться тому, что увидишь. Такое замечательное осеннее утро. Солнышко светит, роса блестит на траве…
Софи очень хотелось выругаться, но она сдержалась. Неутомимый оптимизм ее матушки порой бывал совершенно не к месту, но Софи уважала его. Он помогал преодолеть мрачные мысли и начать все сначала. Пожалуй, иногда стоит брать пример с Рейнбоу.
Софи неохотно села, отдернула занавеску и выглянула в окно. Ужасно, но на миг ей показалось…
— Только посмотри, какой дорогой спортивный автомобиль стоит прямо посреди поля. Сюда такие редко заезжают.
Софи была способна только переводить взгляд с машины на мать и обратно. Наконец она убедилась, что это ей не мерещится, и опять посмотрела на Рейнбоу.
Глаза матери смеялись.
