Эми Эндрюс - Любовь не выбирает
— Макс, — сказала она, не справившись с дрожью в голосе.
— Привет.
Они стояли как две статуи, уставившись друг на друга. Его взгляд прострелил ее насквозь подобно лазеру — она почувствовала это напрягшейся грудью, бедрами, животом.
Рядом суетилась Кэт, и Али взяла себя в руки.
— Что-нибудь закажешь? — спросила она.
Макс отрицательно покачал головой. Али такая деловая, в черной футболке, черных брюках и длинном темно-бордовом фартуке с фирменной эмблемой «Ривер Бриз».
— Я бы хотел с тобой поговорить.
У Али подскочило сердце. О чем еще говорить? Господи, какая же она глупая. Он до сих пор любит свою бывшую жену.
— Я занята, — натянуто ответила Али. Она не вынесет этого! Быть с ним так близко и в то же время так далеко.
Макс оглядел полупустое кафе и пожал плечами:
— Я могу подождать.
Али разозлилась. Он стоит такой на вид непоколебимый и смотрит на нее. Она ведь все написала ему в записке, так почему он не оставит ее в покое?
— Подожди, — сказала она и ушла в кухню.
К своей работе. К своей очень незамысловатой работе, где нет стрессов.
Следующие полчаса Макс провел, сидя за столиком и наблюдая за Али, за тем, как она порхает между столиками, принимая заказы и унося посуду. Она смеялась, шутила и обменивалась репликами с посетителями. В общем, весьма успешно исполняла роль официантки. Но когда он увидел, как она осмотрела ногу у одной дамы, а затем ушла и вернулась с тюбиком то ли крема, то ли мази, то закатил глаза к потолку.
Даже дураку ясно, какое у нее призвание.
Наконец, когда посетителей почти не осталось, она подошла к нему с дымящимися кофейными чашками в руках. Небрежно поставив одну чашку перед ним, она села напротив. От кофе тянуло приятным ароматом. Макс смотрел, как Али размешивает сахар в своей чашке, и ждал, чтобы она хоть что-то сказала.
Али положила ложку на блюдце и подняла на него глаза:
— Чего ты хочешь, Макс?
Он открыл рот, чтобы сказать ей, что на них подали апелляцию, но… испугался.
— Я скучал по тебе, — прошептал он.
У Али кольнуло в сердце, душа готова была воспарить, но голова осталась ясной.
— И ты пришел, чтобы сказать мне это?
Он помолчал.
— Я…
Неожиданно послышались крики, звон разбитой посуды. Они оба повернулись в ту сторону, откуда доносился шум. Кучка людей столпилась вокруг мужчины, лежащего на полу.
— Али! — позвала Кэт. Она бросилась из-за кассы к столику, где студенты отмечали день рождения.
Но Али уже бежала туда, Макс — за ней.
— Что с ним? — истерически кричала девушка.
— Он сейчас проглотит язык… Вот, засуньте ему ложку между зубов, — посоветовал кто-то.
— Не волнуйтесь. — Голос Али перекрыл панические крики. — Отойдите в сторону, — приказала она властным тоном, отстранила руку с ложкой и протиснулась вперед. — Я врач. — Она опустилась на колени около лежащего на полу молодого человека, повернула ему голову набок и немного приподняла, чтобы язык не преградил доступ воздуха. — Макс, пожалуйста, заметь время, когда начался приступ. Кэт, принеси мою сумку. — Али улыбнулась девушке, стоящей рядом, та плакала. — Все в порядке. У него припадок, но это скоро закончится. Освободите место, расступитесь. У него бывают эпилептические припадки? — спросила она.
Все хором ответили, что нет.
— Он играл в футбол сегодня днем и в борьбе за мяч упал и сильно стукнулся, — вспомнил один из студентов. — Он не мог встать несколько секунд.
Али продолжала улыбаться, хотя это сообщение ее насторожило.
— Макс, вызови, пожалуйста, скорую.
Макс быстро раскрыл телефон. Пока набирал номер скорой помощи, припадок кончился, но Али не отходила от молодого человека, ровным голосом успокаивала всех, сказав, что Джош — так его звали — какое-то время будет в сонном состоянии. Это она заключила после того, как посветила ему в глаза крошечным медицинским фонариком, который извлекла из своей сумки.
К счастью, через несколько минут раздался вой сирены, и в кафе вошли два фельдшера. Макс наблюдал за тем, как Али помогала положить полусонного Джоша на тележку и установить ему капельницу. При этом все трое быстро переговаривались на своем медицинском жаргоне.
Только сейчас, наблюдая за ее методичными и умелыми действиями, за тем, как она полностью контролировала ситуацию, Макс наконец понял, каким страшным ударом стала для Али смерть Натаниэля Каллена. И каким ужасным будет известие об апелляции.
Разбирая медицинские случаи, Макс не обращал внимания на эмоциональные аспекты. Для него все было ясно — в этом огромном, несправедливом, спорном мире врачам предъявляют иски. И каждый врач должен быть к этому готов. Но если Али отдавала всю себя каждому пациенту, вот как сейчас Джошу, — а наблюдая за ней, как он мог думать иначе? — тогда смерть Натаниэля стала для нее личной трагедией.
Доктор Алейша Грегори — врач до мозга костей, и Макс даже представить не мог, что будет, если у нее отнять профессию.
И как же ей будет тяжело пережить апелляцию.
«Скорая» отъехала спустя пятнадцать минут, оглашая сиреной окрестные улицы. Али стояла на верхней ступеньке у входа в кафе и смотрела вслед удалявшейся красной мигалке. Она потерла плечи — после пережитого напряжения ей сделалось холодно.
В то же время она уже давно не чувствовала себя такой… живой, нужной.
Макс смотрел на нее через стеклянные двери кафе. Подождав минуту, он подошел к ней и остановился сзади. Он положил руки ей на плечи и стал осторожно массировать.
Он боялся, что Али запротестует, но, когда она этого не сделала, осмелел, и движения его сделались более уверенными. Они оба молчали.
— С ним все обойдется? — спросил Макс, когда «скорая» исчезла из виду.
Али пожала плечами:
— Как сказать. Если это просто сотрясение, то да. А если что-то более серьезное… Трудно сделать заключение без компьютерной томографии.
Макс повернул Али лицом к себе:
— Ты в порядке?
От его ласкового голоса Али охватил такой прилив любви к нему, что она едва смогла вымолвить:
— Да.
Макс отвел непослушный завиток с ее лба. И был вознагражден — она еле заметно подалась в его сторону и прикрыла глаза.
— Ты была просто потрясающа, — сказал он ей.
— Я ничего особенного не сделала, — ответила она.
Макс покачал головой, не соглашаясь:
— Нет, Али. Ты сделала то, что сделал бы врач.
Али знала: он прав. Она — врач, и это заложено в ее ДНК. Знала, что чем бы она ни занималась, спасение человеческой жизни всегда будет для нее на первом месте. И это сводило ее с ума.
