Екатерина Вергилесова - Сложная любовь
Ей казалось, что она плачет последний раз в жизни. Во всяком случае, в этом доме ей больше не плакать. Квартира, в которой она прожила все свое детство, квартира, в которой она столько раз была счастлива, больше не принадлежит ей! И она сама, сама, как неопытная дурочка, отдала ее! Она теперь не выйдет отсюда — пусть ее выселяют с милицией, пусть помучаются. Со мстительным чувством Галя подумала, что такое поведение понизит стоимость квартиры, если шеф надумает ее кому-нибудь продать. Она запрется здесь и будет сидеть, пока не кончатся продукты. Пусть выламывают дверь, сама она отсюда не уйдет!
Нервно смеясь, Галя прошла на кухню, налила себе воды и выпила.
— Надо успокоиться, — сказала она сама себе, — надо взять себя в руки. Может быть, еще не поздно?
Она задумалась, что она может сделать. Ситуация казалась безвыходной. Чем больше она думала, тем больше понимала, что все ее возможные ходы заранее заблокированы. Ей бесполезно жаловаться в милицию: она добровольно продала квартиру. Она даже не может пожаловаться на шефа его начальству, поскольку вместе с ним пыталась его обмануть, а теперь Алеша сделает вид, что она одна во всем виновата. Конечно, она может остаться на работе и выкупить квартиру — но сколько времени для этого потребуется? И будет ли Алеша ждать?
Вдруг Галя поняла, что была бы даже рада расстаться с этой квартирой. Слишком многое в ней теперь напоминало ей то, что она хотела забыть: короткую неделю счастья, их любовь с Мишей. Теперь она не могла видеть ни диван, где они спали, ни кухонные табуретки, на которых сидели, чашки, из которых пили чай.
Как безумная она еще и еще раз задавала себе вопрос: Как могло так случиться, что Миша предал ее? Разве ему было плохо с ней? Эта мысль не умещалась у Гали в голове. Ведь она была с ним так счастлива, неужели он не чувствовал, как он много значит для нее? Или ветреность и дешевая свобода оказались для него дороже любви?
Она вспоминала, как их уста сливались в поцелуе, как ласково пробегали его руки по коже ее спины, как она гладила мишины волосы, как шептала ему на ухо самые заветные слова… Стоило Гале вспомнить эти минуты неземной страсти, как ей опять начинало казаться, что земля уходит у нее из-под ног, а голова кружится, как от Мишиных поцелуев.
Нет! Она больше не может так, не может каждые несколько минут вспоминать его изумрудные глаза, нежный голос, уверенные движения. Она сделала свой дом — их с Мишей домом, и если их больше нет, если теперь есть только она и он, по отдельности, навсегда разъединенные — то пусть этого дома не будет вовсе.
Правильно, подумала она, пусть приходят, заберут все это! Все равно, ее жизнь кончена. На секунду мелькнула мысль о смерти, но Галя тут же, устыдившись, прогнала ее: что будет с мамой, если она умрет?
Мысль о маме пронзила ее с новой силой: что будет с ней теперь? Куда она вернется из больницы? Галя похолодела: куда, куда она отправится с мамой-инвалидом, без дома, без денег? Она должна, должна что-то придумать!
Рыдания сотрясали все ее тело. Она проплакала всю ночь и только к утру заснула. Но, засыпая, Галя уже знала, что она должна делать.
Глава тринадцатая
Проснулась Галя за полдень, не спеша встала и пошла в душ. Глаза ее были сухи. Она посмотрела в зеркало. Несмотря на бессонную ночь, сегодня она была по особенному хороша. Она улыбнулась своему отражению и расчесала свои прекрасные волосы. Галя старалась ни о чем не думать. Внутри нее будто что-то умерло сегодняшней ночью. Только нервное дрожание длинных пальцев выдавало ее скрытое волнение.
Она не спеша позавтракала и, все еще не одеваясь, пошла к телефону. Уверенно набрала номер кабинета Алексея Львовича.
— Алло, — раздался в трубке знакомый голос.
— Привет, Алеша, — как-то по особому мягко сказала она, — это Галя.
— А почему вы, Галина Андреевна, не на работе сегодня? — со злостью спросил шеф.
— Я несколько задержалась, — все еще не меняя тона ответила Галя, — я всю ночь не спала, переживала: как я могла тебя так вчера обидеть?
— Аааа… — процедил сквозь зубы Алексей Львович.
— Я вот думаю, — продолжала Галя, — если я подъеду к тебе и мы обсудим все наши проблемы, как бы это лучше сказать, детально — то, может быть, мы сможем их решить?
— Приезжай, Галочка, приезжай, — злорадно ответил шеф, — я рад, что ты образумилась.
Однако Галя не спешила ехать. Она медленно оделась, выпила еще чашку чаю, последний раз провела щеткой по волосам и только потом покинула квартиру. Мрачная решимость не ослабевала в ней. Она посмотрела на часы: еще было время заехать в больницу к маме. Конечно, Галя немного боялась, что после разговора с мамой не сможет найти в себе сил свершить задуманное, но, решив, что раз она обещала приезжать каждый день, то не стоит волновать маму лишний раз, поехала.
В больнице знакомая нянечка приветливо кивнула Гале, и, надев белый халат, Галя прошла в мамину палату.
— Как дела, Галочка? — спросила мама, — у тебя какое-то усталое лицо.
— Работы просто очень много, — соврала Галя.
— Да, — ответила мама, — мне тоже кажется, что ты много работаешь.
— Что поделать, мама, — сказала Галя.
— А как твой молодой человек? — спросила мама.
При упоминании Миши у Гали замерло сердце. Стараясь не выдать своего волнения, она ответила:
— Спасибо, все нормально.
Этот разговор был для Гали пыткой. Никогда она не могла представить, что ей придется врать своей маме. Как она ни пыталась, она не могла ни на минуту забыть, что ей предстоит дальше. «Мама, мама, — думала она, — если бы ты знала, на что должна пойти твоя дочь!»
Полчаса прошло и Галя, попрощавшись с мамой, поехала на работу. Как она и боялась, от былой решимости не осталось и следа. Как Галя не уговаривала себя, как не убеждала, что то, что она замыслила — единственный способ спасти маму — она чувствовала себя как будто шла на казнь.
Было уже четыре, когда Галя приехала в «Наш дом». Сдав куртку в гардероб, она сразу направилась в кабинет Алексея Львовича.
Увидев ее, шеф расплылся в довольной улыбке.
— Ах, Галочка, я рад что ты пришла, — промурлыкал он.
— Да, Алеша, я пришла… обсудить все до конца.
Брови Алексея Львовича поползли вверх.
— А разве мы все не обсудили вчера? — с деланным изумлением спросил он.
— Я хочу понять, если сегодня наша встреча закончится, — Галя запнулась, — ко взаимному удовольствию («Боже, что я говорю», — мелькнуло у нее в голове), то получу ли я назад свои деньги?
— Это сложный вопрос, — задумался Алексей Львович, — но, я думаю, что слова «ко взаимному удовольствию» означают ровно это.
