Чарлз Мартин - Там, где кончается река
Холст осветился, и Эбби сделала шаг назад. Она глубоко вздохнула, села на пол и беззвучно заплакала. Я отшатнулся в тень. Удивленный. Обеспокоенный. Мне стало дурно. Эбби придвинула лампу и легонько коснулась кончиками пальцев шрама на портрете.
С дрожащими губами она повернулась ко мне. По ее лицу текли слезы.
— Боже… Даже не знаю, что и сказать.
Я тоже не знал, и на всякий случай оговорился:
— Это всего лишь вариант. Можно попробовать еще разок. Например, под другим углом или…
— Нет.
Она встала, коснулась ладонью моего лица и крепко прижалась губами. Щеки у нее были мокрые, тушь поплыла. Колени у меня тряслись, как у марионетки. Ее поцелуй обжег мне гортань и плечи. Этот огонь коснулся глубин моей души, прежде чем утихнуть.
Эбби покачала головой.
— Прекрасно.
Стоя на чердаке, глядя на портрет Розалии и прижимаясь к моей груди, она научила меня дышать.
Да. Благодаря этому портрету я получил диплом.
Глава 16
2 июня, полдень
К югу от нудистской колонии река делает крутой поворот на восток, а затем опять устремляется на юг — до шоссе Сент-Мэрис-Блаф. Глубина временами даже позволяет грести. Хотя порой по-прежнему приходилось вылезать и брести по берегу или по воде, перетаскивая лодку через мель.
После полудня я остановился, чтобы поправить постромки, посмотрел вниз и увидел в двух шагах от себя гоферовую змею. Длинную, около двух метров, змею светло-коричневого цвета. Обычно эти змеи оглушительно шипят, если их побеспокоить. Эта, например, зашипела, как паровоз.
Эбби спросила:
— В чем дело?
Я посмотрел под ноги и обнаружил, что змея шипит не на меня. В нескольких дюймах от моей ступни плавали три крошечные гремучие змеи. Они редко достигают полметра в длину и скорее жуют, чем кусают, но ядовиты не менее больших. Если зазеваться, они изгрызут тебе пальцы, превратив ступню в кусок мяса. Противоядие существует, но за ним придется ехать в больницу. Иными словами, веселого мало.
Эбби тоже, недолюбливала змей. Но если собираешься путешествовать по реке, особенно в верховьях, лучше к этому приготовиться. В обычной, ситуации я застрелил бы гремучек, потому что предпочитаю мертвую змею — живой, но сейчас мне не хотелось шуметь. Я топнул ногой, подняв тучу брызг, и змеи устремились прочь. Потом я спугнул гофера, он резко развернулся, выбрался на берег и скрылся в листве. Какое приятное зрелище — удаляющаяся змея. У змей и болезней много общего — например, они подкрадываются, когда ты их не ждешь.
Шоссе Ривер-Блаф тянется вдоль реки на протяжении почти двух километров. Это была первая, дорога на нашем пути, и она проходила со стороны Джорджии, поскольку берег там значительно ниже. Большинство построек здесь — старые фермы с жестяными крышами и верандами вдоль всей стены. Почти возле каждого дома — огромный гараж и целый ряд собачьих конур. Мы миновали, украденный где-то рекламный плакат «Кубок Уинстона»; он висел над рекой рядом с домом, во дворе которого стояли десятка полтора ржавых облупленных автомобилей в разной степени разобранности и три небольших бассейна, наполненных до краев. На газоне валялись выгоревшие на солнце складные стулья. Над дверью висела табличка «Здесь правит "смит-вессон"».
Отличительная черта здешних мест — гигантские гаражи. Лохматые псы бегают на воле без ошейников. По большей части они спят прямо на дороге и пытаются ухватить за бампер машину почтальона, когда он проезжает мимо. Обычное украшение двора — розовый фламинго, а еще — старые шины, лодки, горящие мусорные кучи, почтовые ящики с надписью «Рок-Сити» и скворечники.
Все население здесь — истинно верующие. Мест для поклонения много, но религия одна. Она имеет больше всего приверженцев по всему миру и называется «Мы веруем в НАСКАР [2]». Обряды проводятся на свежем воздухе. Если идет дождь, прихожане надевают плащи или набрасывают на плечи кусок полиэтилена. Здесь тебя примут как есть и позволят плыть по течению. Двести пятьдесят тысяч твоих ближайших друзей будут размахивать руками, вопить и улюлюкать вместе с тобой. На их шляпах, футболках и куртках изображен символ веры. Флаги, развевающиеся над гаражами, сообщают, какую именно церковь посещает их владелец, а наклейка на бампере — имя любимого пастора. Служба может продолжаться несколько часов, поэтому прихожане берут с собой переносные холодильники с едой и напитками. Некоторые даже заранее разбивают лагерь на парковке в ожидании начала. Как правило, служба представляет собой сочетание причастия с крещением. Пастор, обычно завзятый щеголь, окруженный дьяконами и прочими священнослужителями, стоит на возвышении и заводит толпу, а потом буквально швыряет в нее святые дары. Те, кто стоит в первых рядах, могут пить или купаться — на свое усмотрение.
Мы проплыли под плакатом, когда на берегу показалась паршивая белая псина без ошейника, до колена ростом, и опустила морду в воду. Собака, видимо, недавно ощенилась, потому что соски у нее набухли и буквально волочились по земле. Еще через полмили мы миновали трех валяющихся в грязи питбулей в шипастых ошейниках. У одного из них недоставало уха, а двое других щеголяли шрамами на морде. На заборе виднелась выведенная краской надпись: «Не бойся собаки, бойся хозяина». Вдалеке, на пастбище, стояли коровы, окруженные слепнями размером с полудолларовую монету.
Мы плыли сквозь дым и отвратительную вонь горящих мусорных куч, когда еще шесть питбулей пересекли двор, направляясь к нам. Они покрыли расстояние в сто метров быстрее, чем я успел нащупать револьвер. Подбежав к воде, они выстроились в ряд и оскалились. Они рычали и лаяли, из пасти у них летела пена, но ни один пес не смел переступить воображаемую черту. На ошейнике у каждого была маленькая черная коробочка с антенной. Электрический забор. Надеюсь, изобретатель этой штучки окончит свои дни на каком-нибудь благословенном пляже, попивая коктейли в окружении экзотических красавиц. Он это заслужил. Стараясь не делать резких движений, я медленно выгреб на глубину. Эбби приоткрыла один глаз и спросила:
— Сейчас нас сожрут?
Я покачал головой, не сводя глаз с берега.
— Пока ток включен — нет.
— А если его выключат?
— Хм… Я крупнее, поэтому они, возможно, сначала примутся за меня. Ты успеешь вскарабкаться на утес прежде, чем они обглодают мои косточки и задумаются о десерте.
— Это радует.
До заката мы проделали еще четыре мили. Река слегка расширилась, так что приходилось меньше тащить и больше грести. По обеим сторонам тянулись белые песчаные пляжи. Пальмы стремились в небо, кусты наклонялись над водой и окунали в реку длинные ветви, похожие на пальцы.
