Робин Доналд - Опозоренная принцесса
— Нет! — возмутилась она.
Его брови взметнулись.
— Если это так, знай: все твои ухищрения бесполезны. Келт и Хани по-настоящему любят друг друга.
— Я знаю. Но ты сильно ошибаешься, — поспешно продолжила она. — Я никогда не была влюблена в Келта.
— Не лги мне, Розмари, — отрывисто бросил Герд. — Я могу терпеть все что угодно, кроме лжи. Помнишь, мы обещали быть честными друг с другом?
— Я с тобой абсолютно честна! — заявила она. — Разумеется, я люблю Келта. Он мне как старший брат. Можно сказать, почти как отец. Он всегда был рядом со мной. Но вот чтобы в него влюбиться! Скажи, почему ты так решил?
— Я всегда догадывался, что он тебе небезразличен, но окончательно в этом убедился в тот день, когда вышел на террасу и увидел, как Келт снимает тебя с лошади, — холодно сказал Герд. — Ты обняла его и страстно поцеловала.
Щеки Рози вспыхнули.
— О черт, — пробормотала она, затем начала смеяться. В конце концов она успокоилась и встретилась с ним взглядом. — Я проводила научный эксперимент.
— Что? — произнес он с недоверием.
— Ты все слышал. — Глубоко вдохнув, она продолжила: — Накануне вечером ты меня поцеловал. Я никогда не испытывала ничего подобного. Все вокруг зазвенело, заискрилось, словно тысяча фейерверков. Я будто перенеслась в другой мир. Но тогда я ничего не знала о взрослых поцелуях и, проворочавшись всю ночь без сна, решила поцеловать Келта и посмотреть, испытаю ли я подобное снова.
Лицо Герда выражало множество эмоций, ни одну из которых она не смогла назвать.
— Что ты почувствовала? — сухо спросил он.
— Ничего. Келт был потрясен. Когда я сказала ему, зачем это сделала, он рассмеялся и сказал, что мне не следует интересоваться тобой, потому что я для тебя слишком молода.
— Он предупредил, что мне не поздоровится, если я тебя обижу. Я подумал, что мой брат это сделал, потому что сам интересовался тобой.
— Вскоре после этого он встретил Хани. Тебе следовало понять, что это не так.
— Значит, ты не была в него влюблена?
— Нет. Никогда. Я прекрасно понимаю, как все выглядело со стороны. Ты, наверное, принял меня за легкомысленную девицу, которой все равно с кем целоваться.
— Но вы с Келтом были всегда так близки.
— Да, но только как брат и сестра.
— Когда они с Хани ушли после коронации, ты расстроилась.
— Конечно, мне было грустно с ними расставаться, — тараторила она, надеясь, что удастся его убедить. — Они мне как родные.
Она вгляделась в его красивые черты, но они ничуть не смягчились.
— Тогда почему ты плакала? — холодно спросил он. — Я знаю, Келт звонил тебе специально для того, чтобы сообщить о беременности Хани.
Полная отчаяния, Рози чуть было не призналась ему в своих чувствах, но инстинкт самосохранения сказал ей, что это было бы слишком опасно.
— Это были слезы не только печали, но и радости.
— Ты можешь уезжать, — отрезал он.
Ее сердце оборвалось. Она недоверчиво уставилась на него. Боль была такой сильной, что она едва смогла выдавить из себя:
— Куда?
— Домой. — Его глаза сверкали ледяным огнем.
— Но я не могу.
— Можешь. Я организую для тебя рейс на завтрашний день.
Рози не сдвинулась с места. Тогда он произнес:
— У нас ничего не получится, поэтому нам лучше расстаться сейчас, пока еще не слишком поздно.
Она продолжала стоять на месте и смотреть на его красивое безжалостное лицо.
Герд поднял руку и ударил кулаком по подоконнику.
— Уходи, — процедил он сквозь зубы. — Уходи, пока не…
В ее сердце затеплилась искорка надежды.
— Пока не… Что?
— Это не имеет значения.
— Мне нужно знать, — не сдавалась Рози.
— Пока мы не возненавидели друг друга.
Он не смотрел на нее, но его поза и жесты говорили о том, что каждый мускул в его теле напряжен.
— Герд, — произнесла она, ставя все на карту, — скажи мне одну вещь. Только помни, что мы обещали быть честными друг с другом. Что ты ко мне испытываешь?
Он уставился на нее. Его лицо побледнело, губы плотно сжались. У Рози перехватило дыхание, но она не посмела отвести взгляд. Его ответ слишком важен для нее.
— Хочешь знать правду? — выдавил он из себя наконец. — Ты ее заслужила. Я люблю тебя, Рози.
Огонек радости, вспыхнувший в сердце Рози, превратился в пламя, когда Герд мрачно продолжил:
— Я так отчаянно тебя люблю, что поступился всеми своими принципами и вынудил тебя согласиться стать моей женой против твоей воли. Я сказал себе, что ты не отдавалась бы с таким самозабвением, если бы не испытывала ко мне ничего, кроме физического влечения. — Он опустил голову. — Я знаю, что это, конечно, не любовь, но готов удовольствоваться тем, что ты можешь мне предложить.
Как же он слеп!
— Если ты меня любишь, почему хочешь, чтобы я уехала? — спросила она.
Глава 11
Подняв глаза на Рози, Герд произнес высокомерным тоном:
— Я так сильно тебя люблю, что мне невыносимо видеть тебя несчастной. Когда я вижу, как ты плачешь, у меня сердце разрывается.
Радость от его признания была столь велика, что вытеснила все остальные ощущения. Лишенная дара речи, она просто смотрела на него расширившимися глазами.
— Я ненавижу кого-то о чем-то умолять, — так же холодно продолжил он. — Но еще меньше мне хочется заставлять тебя делать то, из-за чего ты потом будешь страдать. — Выдержав небольшую паузу, он подытожил: — Поэтому я освобождаю тебя от твоего обещания и желаю тебе счастья.
Глядя на его бледное напряженное лицо, Рози осознала, что до сих пор слишком хорошо скрывала свои истинные чувства. Герд даже не догадывается о ее любви к нему. Теперь она должна во что бы то ни стало убедить его, что ее любовь к нему столь же велика. От этого зависит счастье их обоих.
— Герд, ты полный идиот! — бросила она, когда к ней вернулся дар речи. — Я плакала потому, что Хани беременна, а я нет.
Он посмотрел на нее так, словно она спятила:
— При чем здесь это?
— Я ужасно им завидую. Мне бы хотелось, чтобы нас с тобой тоже связывали друг с другом бескорыстная любовь, доверие и уважение. — Освобожденная от груза боли и сомнений, она сказала: — Я люблю тебя, Герд. Как ты до сих пор этого не понял? Если ты меня прогонишь, я, возможно, повторю судьбу своей матери.
— Что ты несешь? — возмутился Герд. — Ты не такая, как твоя мать.
Рози глубоко вдохнула:
— Может, и нет. Но она поначалу любила моего отца.
— Это она так говорит, — язвительно заметил Герд, затем спросил: — Почему ты вдруг о ней упомянула?
