Хеди Уилфер - Живая кукла
— Да нет, я гуляла одна. Мне необходимо было все обдумать.
Она остановилась, опустила голову и, не глядя на него, сказала:
— Мне надо домой, Витторио. Я не могу…
Он понимал, что услышит это. Конечно, после того, как он поступил с ней, вряд ли ей захочется оставаться с ним.
— Ты должна была мне сказать. Если бы я знал, что ты девственница…
Он все время твердит о том, что лишил меня девственности, но, видимо, не понимает, что разбил мне сердце, сердито подумала Лавиния. А это было всего больнее. Как она могла всерьез надеяться на то, что он питает к ней такие же чувства, что и она к нему? Она, должно быть, сошла с ума. Сошла с ума из-за любви к Витторио Фоулстону.
— Я думал… — начал он, но она снова его решительно перебила:
— Я знаю, что ты думал. Ты мне уже неоднократно давал понять, какого обо мне мнения. Ты считал, что я дешевая, глупая женщина и бросилась на тебя из-за денег. А когда я пыталась объяснить ситуацию, не давал мне раскрыть рта. Ты хотел видеть во мне только плохое. Вероятно, гордость итальянца не позволяла тебе признать, что и ты можешь ошибаться.
Витторио смотрел на нее и думал, к чему привела его ревность. Как бы он хотел снова обнять ее, осушить ее слезы поцелуями, шептать ей вновь и вновь, как он ее любит и как хочет искупить свою вину. Ему хотелось, если уж быть честным, вновь лечь с ней в постель, снять эту пижаму и ласкать каждый дюйм ее обворожительного тела… Но разве теперь это возможно?
Чтобы отвлечься от сладострастных дум, он сказал ей сугубо деловым тоном:
— Ну а теперь расскажи все, что давно собиралась мне рассказать.
Из упрямства Лавиния сначала хотела отказаться, но потом решила, что в этом нет смысла. Она, конечно, все расскажет ему и затем сообщит, что уезжает, — но не станет уточнять почему…
— Она заставила тебя сделать это? — сердито переспросил Витторио, когда Лавиния поведала ему о том, как Флоренс учила ее вести себя раскованно и непринужденно в баре с мужчинами.
Они бы, вероятно, еще долго обсуждали эти события, но в комнату внезапно вбежала Гейбриелла, сообщив о приезде деда и о том, что он немедленно хочет встретиться с внуком и его невестой.
— Пойду оденусь, — сказала Лавиния.
А Гейбриелла, обращаясь к брату, торопливо забормотала:
— О, Витторио! Нам надо поговорить. Я хочу кое-что сообщить тебе до того, как ты встретишься с дедом.
— Но, Гейбриелла, ты выбрала неудачное время, — услышала Лавиния его слова, закрывая за собой дверь в ванную.
10
Лавиния посмотрела в зеркало и увидела там женщину, которая в полной мере познала чувственное наслаждение, которая гордится этим и готова кричать об этом на весь мир. Но ей не хотелось выглядеть такой на встрече с дедом Витторио — человеком, из-за которого она оказалась здесь, который считает ее недостойной своего внука и который предпочитает, чтобы тот женился на Мариетте. Ей не хотелось, чтобы и Витторио видел ее такой.
Ну почему она никак не может забыть минуты близости с Витторио и думает о них, а не о том, что ждет ее впереди — об одиночестве и боли утраты.
Витторио вернулся в спальню очень быстро, принял душ, оделся, а затем сообщил, что, хотя дед изъявил желание встретиться с Лавинией как можно раньше, прежде он должен обсудить с ним кое-какие дела с глазу на глаз.
— Это ненадолго, — сказал он и вышел из комнаты, прежде чем Лавиния успела сказать ему, что собирается немедленно отсюда уехать.
Теперь она ждала, когда он придет за ней, чтобы официально представить своему деду.
Лавиния снова бросила взгляд на свое отражение. Она, несомненно, выглядит, как женщина, которая любит. Даже ее глаза сверкали как-то иначе. Она вздрогнула, услышав, как приоткрылась дверь в спальню.
Витторио долго собирался с духом, прежде чем повернуть ручку двери.
Гейбриелла была так возбуждена, так взволнована, и ей было так обидно за Лавинию, что, рассказав брату о подслушанном разговоре, она все никак не могла успокоиться.
— Мариетта по существу хотела подкупить твою невесту, чтобы та бросила тебя. Обещала ей миллион долларов. Конечно, Лавиния отказалась. Но я не понимаю, почему эта женщина, поступившая столь подло и низко, остается здесь. Необходимо обо всем сообщить деду, открыть ему глаза на ее поведение, и, если этого не сделаешь ты…
Ее глаза угрожающе потемнели…
— Витторио! — удивленно окликнула его Лавиния.
Но он все не решался войти. Теперь зная, что сделала Мариетта и как благородно поступила Лавиния, он боялся посмотреть последней в глаза. Так предвзято о ней судить! Как такое могло случиться?
В глубине души он знал ответ. С самой первой минуты, когда ан увидел ее, в нем вспыхнула чувство, которое Витторио пытался подавить. Его гордость не позволяла признать это, и поскольку он не прислушался к своему сердцу, то разрушил нечто, возможно, самое чудесное, самое ценное в своей жизни. Если… Если, конечно, он не убедит ее дать ему еще один шанс.
Но в любом случае что-то необходимо было сделать. Как итальянец, ан понимал, что Лавиния должна получить его фамилию раньше, чем миру станет известно, что она, возможно, носит его ребенка.
Эта женщина отдала ему свою невинность, и в ответ он предоставит ей свою защиту, хочет она того или нет.
Он сообщил деду о своих планах, добавив, что Лавиния для него важнее богатства и положения в компании, и даже… расположения самого деда. Витторио хотел было отказать старику в праве встретиться с его избранницей, опасаясь, что тот может ненароком обидеть ее. Но подумал, что в противном случае дед решит, будто Лавиния действительно недостаточно хороша для него, Витторио. Недостаточно хороша! Да она слишком хороша! Бесподобна, обворожительна!
И последнее, что он сделал, прежде чем отправиться к Лавинии, — встретился с Мариеттой и предложил ей немедленно покинуть остров.
— Даже не пытайся упрашивать деда разрешить тебе остаться. Он тебе этого не позволит, — предупредил ее Витторио.
И вот он стоит в нерешительности перед приоткрытой дверью спальни. Лавиния вся светилась, как невеста, глаза лучились, на устах блуждала улыбка женщины, познавшей счастье быть любимой. Но как только она увидела его, выражение ее лица изменилось. Свет в глазах потух. Тело напряглось.
Не зная, что делать, Витторио закрыл глаза, охваченный любовью и раскаянием. Ему хотелось отгородиться от всего мира, обнять ее и умолять о прощении… Но дед ждал их. Витторио должен был представить ему свою невесту и надеялся, что старик сдержит слово и будет с ней любезным.
Когда Витторио пересек спальню и взял ее за руку, Лавиния в ужасе отшатнулась. Она опасалась, что чувства выдадут ее и он поймет, какой трепет вызывает в ней одно только его прикосновение.
