Шэрон Кендрик - Возвращение домой
«Захвати дров для костра», — написал он.
Ее удивило, что Дрю рассылает официальные приглашения; впрочем, пора бы ей отказаться от образа прежнего Дрю. Сейчас он — деловой человек, разъезжает в лимузине, владеет отелем. Он уверен в себе, занял солидное положение в обществе. Это она осталась на обочине.
Она прочитала последнюю строчку: «Ответа не нужно. Просто приходи, если будет настроение».
Обидная фраза! Она означает, что ей предлагается принять решение в последнюю минуту. Разумеется, она не пойдет. Во всяком случае, без Дженни.
— Нет, не пойду, — заявила ей Дженни. — Меня не приглашали.
— Да? И ты не обиделась?
— Ничуть. Я ему сестра, а не приятельница. И вообще, я бы никуда не пошла без Джейми, а Дрю его ни за что не пригласит. Пока он не изменит свое поведение, как любит повторять мой братец, — с горечью добавила Дженни. — Дрю не понимает, что я полюбила Джейми как раз потому, что он свободный человек, а не «белый воротничок», работающий с девяти до пяти!
У Шелли мелькнула мысль о том, что между «белым воротничком» и «свободным человеком» может найтись и средний вариант — мужчина, способный устроить свою семейную жизнь получше, чем это сделал Джейми. Но Дрю бескомпромиссен. Неужели он думает, что его отношение к Джейми заставит того лучше обращаться с Дженни? Или эта сторона вопроса для Дрю безразлична?
Раз пятьдесят Шелли меняла свое решение относительно приглашения Дрю. Может быть, стоит пойти и взглянуть…
Она посмотрела на себя в зеркало и вздрогнула. Можно было подумать, что она не причесывалась по меньшей мере месяц!
Конечно же, никуда она не пойдет.
А если идти — то что надеть? У нее нет ничего подходящего для пляжного пикника, где все будут одеты кто во что горазд. А голубые джинсы с подходящим к нему свитером надевать нельзя, так как Дрю при виде его вспомнит, что это как раз тот, испачканный Элли.
Вечером пятого ноября Шелли сказала себе, что она всего лишь прогуляется до домика Дрю и глянет одним глазком на происходящее. Если ей покажется, что там скучно (маловероятно), или она увидит Дрю, окруженного женщинами (гораздо вероятнее), то вернется домой, примет большую порцию джина с тоником, и все увиденное отойдет в область воспоминаний.
Она надела черные джинсы и черный кашемировый свитер. Невозможно было выбрать лучший вечер для пикника с фейерверком: ясное звездное небо, прохлада, непроглядная тьма. Шелли взяла бутылку вина, сумку с сухими дровами и пачку бенгальских огней, закуталась поплотнее в шерстяной жакет и вышла на улицу.
По пути к берегу она слышала хлопки запускаемых ракет. Даже остров Уайт был освещен отблесками костров.
Она миновала «Контрабандистов», где завсегдатаи с бокалами в руках уже высыпали во двор в ожидании пиротехника, которому предстояло начать традиционное шоу.
Пробираясь вдоль дюн, Шелли услышала оживленные голоса и поняла, что все общество собралось в саду, освещенном мощными фонарями.
Она была готова отправиться обратно, разглядев черные силуэты, столь ясно различимые на фоне бушующего пламени. Но… Или Дрю высматривал ее, или просто так совпало, но она услышала его голос:
— Шелли!
Получилось как-то неловко. У него собралось около двадцати человек, и все как один повернули головы.
Он подошел и с улыбкой поздоровался:
— Привет.
— Привет.
— Спасибо, что пришла.
— Спасибо за приглашение.
— Какие мы с тобой вежливые! — Он насмешливо поднял брови. — Дела налаживаются!
— Не говори «гоп»! — возразила Шелли. — Противостояние может возобновиться в любой момент.
Но в ее голосе не чувствовалось уверенности, и Дрю вновь улыбнулся.
— Насколько я понимаю, Элли не только тащит в рот все, что видит, но и уже начала ползать.
— Да, ей лучше, — отозвалась Шелли. — Сегодня утром я вывозила ее в коляске.
— Знаю.
— Откуда?
— Я видел вас.
У нее перехватило дыхание.
— Но я тебя не видела!
— Тоже знаю. Ты была поглощена спасением мишки Элли, тогда как сама она едва не вывалилась из коляски в море.
Шелли захихикала, и ей показалось, что Дрю удивлен. Что ж, давно он не слышал, чтобы она смеялась так непринужденно. Внезапно она ощутила острейшее желание обнять его крепко-крепко. Вместо этого она внимательно рассматривала его.
На нем тоже были черные джинсы и ярко-красный свитер. Дрю перехватил ее взгляд и вскинул брови.
— Тебе нравится?
— Чрезвычайно! — весело бросила Шелли. — В этом наряде тебя нельзя не заметить!
Дрю рассмеялся.
— Хозяин всегда должен быть виден издалека — это второе правило вечеринок.
— А первое правило что гласит?
— Легко догадаться. — И очень непринужденно Дрю добавил: — Приглашай только тех, кто тебе нравится.
Шелли хмуро взглянула на него.
— Значит, теперь я тебе нравлюсь?
Его взгляд тоже стал невесел.
— Так всегда было, Шелли.
Она почувствовала, что краснеет от удовольствия; хорошо бы он ничего не заметил в темноте! Это же безумие! Она смущена — еще сильнее, чем при первой встрече после разлуки.
Шелли протянула ему сумку.
— Что это? — поинтересовался он.
— Дрова. Остатки стенного шкафа. Я сломала его во время ремонта.
— Это не тот шкаф, что у тебя в прихожей?
— Тот самый. Я терпеть его не могла, если честно.
— Да, мне он тоже не нравился.
Опасность! Манящая опасность — общее прошлое. Шелли быстро протянула ему бутылку.
— Вот вино. Надеюсь… — Она хотела сказать: надеюсь, ты любишь красное, но сразу вспомнила, что ей это известно. — Надеюсь, тебе понравится.
— Спасибо.
— И бенгальские огни.
— Спасибо тебе, Шелли. — Дрю вздохнул. — Между прочим, у тебя красивые волосы.
Она отрицательно покачала головой.
— Лезут в глаза. Мне нужно постричься.
— Не нужно. Лучше бы они были подлиннее.
Внезапно ей захотелось, чтобы они отросли до пояса.
— Пойдем. Ты выпьешь что-нибудь, и я познакомлю тебя со всеми, кого ты не знаешь.
— Я никого не знаю! — запротестовала она.
— Не совсем так! Ты знаешь Джека, доктора. Он здесь с женой. И Чарли из магазина. Есть твои школьные подруги.
Шелли почувствовала, что ее нервное напряжение достигло высшей точки. Вероятно, из-за этого она решилась сбросить маску.
— Дрю, здесь все твои друзья. Они будут смотреть на меня как на прокаженную.
— Почему?
— Потому что я сбежала тогда…
— Шелли, это давняя история. Одни люди уехали, появились другие. Многие даже не вспомнят.
— А если вспомнят?
